Шрифт:
Окна тёмные, «весёлого Роджера» нет… «До восьми не появится с Пиратом – уйду». Подождав немного, он вошёл во двор, остановился у подъезда в нерешительности. Из своего полуподвала грузно поднималась Капитолина.
– Не ходил бы, Володь… - отдышавшись, заговорила она.
– Содом, вторую неделю. Я уж – участковому, чучмеков разогнать. Пришли с ним вчера. Открывает один, в халате, всё наружу – срамота! Заходи, говорит, и дверь – хлоп перед моим носом… Стою у лифта… И что ж? Выходит служивый мой минут через пять, рожу утирает, довольный… Порядок, говорит, больше не звони. Денег, небось, сунули. Эх! Пропадай, Варька… - Она шмыгнула носом. – Не ходил бы ты, ещё изобьют, черти.
...В квартире - глухая тишина. Даже Пират не подал голоса. Жуткий дух – как в зоопарке в жаркий день. Заглянул в её комнату – Варвара спала. Рот открыт, руки разбросаны. Рядом, мордой к стене, мужик. На полу – Пират. Бока ходят – живой. Что ж не вскочил, не залаял радостно? Поили, что ли…
В остальных комнатах – ещё по паре…
Подошёл к письменному столу. В машинке заправлен обрывок листа, на нём – заглавными буквами, не оставляя адресату ни малейшей надежды: «ХРЕН ТЕБЕ, ВОВА!»
– Такую страсть впору на мавзолей. Золотыми буквами…
В мёртвой тишине квартиры раздался оглушительный звонок. И – тяжёлый стук в дверь:
– Милиция! Открывайте!
Только теперь он услышал сонное ворчание Пирата.
Вошли трое, за ними топталась Капитолина.
– Подъём! Документы! Быстро! Кто хозяин?
– выступил вперёд капитан, старший наряда.
– Я... Вернулся, вот... из командировки…
– Я хозяйка! – гневно раздалось из коридора.
Варвара, - о боже!
– замотанная в одеяло, с оплывшим трясущимся лицом, босая, патлатая...
– Я хозяйка! А он, … моржовый, вообще – никто… Пошёл на …
– Фамилия?
– Пошёл ты… Сейчас в Генштаб позвоню!
Капитан отвернулся. Капитолина, держась его правого уха, давала уточняющую информацию. В коридоре теснились полуодетые люди, кто-то рвался в туалет. Женский пропитой голос ныл:
– Дядечка, похмелиться… Пошарь там, под столом, оставалось…
Варвара уже влезла в шинель и отдавала команды:
– Пират! Ко мне! Гулять…
– Отставить! Мантулин, в машину их. Все на выход! Вы, гражданка, шинель снимите, не положено.
Варвара замерла, беспомощно озираясь вокруг, но, увидав Владимира, завопила:
– Что стоишь, как пень! Достань куртку с антресоли! – она громко икнула и вдруг, взвизгнув, захохотала ему в лицо: - Пальтишко-то – спиндили, курвы!
Капитан вежливо подтолкнул её к выходу, и, обернувшись на пороге, с сочувствием в голосе сказал:
– Вы, гражданин, можете остаться… Передачи – вторник, четверг. После 16.00.
Владимир хотел что-то сказать, но бдительная Капитолина дёрнула за рукав – молчи, от греха… Так и остался стоять у дверей.
Вниз по ступенькам потянулись задержанные. Один из них поднял лицо и ослепительно улыбнулся:
– Исфени, дарагой, да?
За дверью запоздало лаял Пират. Надевая на прогулку ошейник, Владимир обнял его, прижал к себе:
– Нажраться что ли…
***
«Заточение в острог» - так потом называла Варвара свои пятнадцать суток - она восприняла как произвол властей, и продолжала грозить Генштабом равнодушным милиционерам. В группе таких же, как она «декабристок», её статус поначалу был высок, что позволяло сачковать. Однако длилось это недолго: бабы крепко отлупили её и отняли тёплые вещи. Она звонила, требовала забрать её отсюда, плакалась, что устаёт от каторжной работы, замерзает по ночам...
Владимир давно растерял злость. Хотелось лишь, как нагадившего котёнка, потыкать мордой в дерьмо и начать всё заново. Он носил ей передачи – чай, печенье, сигареты, мотался на Солянку – за справкой с места работы и поручительством.
– Подготовьте к суду, чтобы не выселили за сто первый. За тунеядство и антиобщественное поведение путём бардака, - объяснил ему всё тот же милицейский капитан.
Он же и письмо ему продиктовал.
...Коллектив коммунистического труда выражает сожаление по факту…Считает, что тов. Парамонова В.А. оступилась нечаянно... Заверяет, что передовая производственница и активная общественница впредь не допустит… И берёт её на поруки.
Бригадирша, подписывая от коллектива бумагу, с сожалением посмотрела на Владимира:
– Не будет с неё толку, а жаль – девка способная…
В конце недели привёз ей свой лыжный костюм – ещё со школьных лет - и свитер. Дежурный сержант за бутылку портвейна дал свиданье. Десять минут.
Варвара подошла развинченной походкой. Посвежевшая от работы на улице, одетая в чужое драньё. Кивнула с независимым видом, закурила.
– Ну, как, справляешься? Баб не водишь?
– Привет тебе от Капитолины, - пропустив насмешку, сказал он.
– Пират тоже кланяется, ждёт не дождётся хозяюшку. Остальные, гости твои, не заходят что-то... Кстати, что там за манифест в машинке? Стиль знакомый...