Видимо, по каким-то соображениям нужны были меры безопасности и очистки. Эта

комната предназначалась для выдачи масок и переодевания, если потребуется, но им это

не было нужно. На стенах висели как ни в чем не бывало вешалки для одежды и

временные дезоляционные маски без баллонов с газом для нуждающихся в них. Для тех, кто не согласен дышать, как ни странно, чистым воздухом жизни.

Дверь, сдвинувшись, открылась автоматически, приглашая пройти вовнутрь, к колоннам, охватывающим небо города, что они и сделали. «И тут, оказывается, энергоблоки, а я

думал…» — произнес про себя Илья.

Монахи вышли последними, медленно передвигаясь с тяжелыми книгами в сумках. На их

лицах закреплены маски многоразового использования. Около колон несли пост

охранники города, неподвижно стоявшие в черных фуражках с буквой «Э», рубашках и

зеленых штанах, заправленных в берцы, с хорошо выбритыми лицами, крепкого

телосложения и одинакового роста.

Все союзники, кроме мусульманских народов, использовали эмблему Эпилегата, придуманную Центром. Монахи являлись последователями религии, не желаемой для

некоторых структур, поэтому на них велась охота, возраставшая с каждым днём. Для

Центра не было никакой необходимости истреблять монахов, единственных, кто

проповедует слово Эпилегата. Они не использовали газ жизни, что приносило пользу всей

системе. Множество представителей Центра считали себя избавителями от зла, вставшими

на путь добра к вечной жизни, стараясь распространять газ во все города к концам

отдалений. Каждый, прочитав библию Эпилегата, понимал её по-своему. Люди Центра

искажали смысл слов, подстраивая их под свое видение мира, чего не любили монахи, хотя старались не спорить с Центром. Вера в Христа устарела после рождения системы

Эпилегата, её полностью уничтожили, сожгли в крематориях Центра. Власти Центра

уничтожили Бога, поставив себя на его место, заменив системой Эпилегата, дарующей

приближение к вечной жизни не в Царствии Божием, а в системе. «Нет Бога, есть жизнь, — утверждают ученые и высшие органы Центра, — нам не нужен Бог, мы сами себе боги

системы Эпилегата».

Двухсотметровые колонны впивались в небо, защищая город от обвала. Двойные

колонны, разветвляясь по тропинкам, вели к домам, рынкам и другим постройкам

Триссирия. Монахи ушли вправо, помахав рукой, сгорбатившись от тяжести тяжелых

сумок с книгами, цепляя ими землю и протирая прочную ткань.

Вадим с группой, передвиглись прямо, не сворачивая, и через триста метров, ориентируясь по колоннам, выхошли к рынку. Суетливая жизнь города давала о себе

знать бегающими людьми, зеваками, смотрящими на их приближение к рынку. Матери

звали своих детей обедать, загоняли их домой. Небо переливалось лучами желтого света, извивавшегося по кругу световым газом. Напоминая нити, закрепленные в квадратных

сосудах, они светили ярко с тепловым эффектом. Илья восторженно дивился красоте

домов, большому количеству людей и теплых неизвестных ему лучей, играющих в

сосудах. Растения, обвивающие некоторые колонны с большими лопухами листьев ярко

42

жёлтого цвета и движущимися отростками, тянулись к свету и теплу. Несъедобные плоды

вишневого цвета и того же размера, что и вишни, с пушистыми шипами двигались, как бы

пытаясь что-то схватить.

— Какая красота!

— Это не красота! Как попадем в Западное отдаление… там красота, — посмеиваясь, морщил недовольное лицо Вадим. — А вот и рынок, держись рядом. Не отходи…

Площадь рынка также удерживалась колонами в мерах безопасности. Ступив на неё и

осматриваясь в поисках съедобного, Вадим повел группу к продавцам супов и жареных

улиток со специям в фирменном капустном соусе. Облизываясь, купил за сорок пять

эпилегатов четыре порции супа с курицей и жаренные в соусе улитки, губчатый хлеб, разрастающийся, когда его макают в соус или суп. Облокотившись на стол, стоящий

рядом с палаткой, где жарили улиток, продавец довольно улыбался. Народу на рынке

было огромное количество, от быстро мелькающих до медленно идущих, посматривающих на товары, ища нужное.