Пит проехал мимо ворот усадьбы Бака Титуса, замедлил ход, сбросил ведро в канаву и быстро поехал домой.

На рассвете Бак Титус, выйдя на прогулку с тремя ирландскими волкодавами, споткнулся о ведро, вынул из его пакеты и положил в карман.

На следующий день вечером Дэн Уилгэс в подвале Бака набирал петитом брошюру под названием «Сколько людей убили палачи корпо?». Брошюра была подписана Спартанец; это был один из псевдонимов Дормэса Джессэпа.

Все они – руководители местного отделения Нового подполья – были очень довольны, когда однажды по дороге к Баку Дэн был задержан и обыскан неизвестными минитменами, которые не нашли на нем ни шрифтов, ни каких-либо компрометирующих документов – ничего, кроме папиросной бумаги.

Корпо издали постановление, обязывающее всех лиц, торгующих типографским оборудованием и бумагой, составлять списки покупателей, сделав невозможным приобретение материалов, необходимых для выпуска антикорповской литературы иначе, как посредством контрабанды; Дэн Уилгэс помаленьку крал шрифт из типографии; Дэн вместе с Дормэсом, Джулианом и Баком выкрал из подвала «Информера» старую ручную печатную машину; а бумагу тайно привозил из Канады опытный контрабандист Джон Полликоп, радовавшийся возможности вернуться к любимому занятию, которого он лишился после отмены сухого закона.

Вряд ли Дэн Уилгэс примкнул бы ко всему этому делу, столь непохожему на привычную обстановку «Информера», только из-за отвлеченного недовольства Уиндрипом или окружным уполномоченным Ледью. Он присоединился к бунтовщикам отчасти из любви к Дормэсу, а отчасти возмущаясь Доком Итчиттом, который открыто радовался тому, что все союзы печатников были влиты в правительственные объединения. А может быть, оттого еще, что Док иногда насмехался и лично над ним – не чаще одного-двух раз в неделю, – когда у него на рубашке оставались следы жеваного табака. Дэн сказал Дормэсу ворчливым тоном:

– Ладно, хозяин, пожалуй, я присоединюсь к вам, только, когда произойдет эта ваша революция, чур сам повезу Дока на гильотину. Помните «Повесть о двух городах»? Хорошая книга, правда? Может, нам выпустить юмористическое жизнеописание Уиндрипа? Всего-то и нужно, что изложить факты!

Бак Титус, довольный, как мальчик, которого взяли на пикник, предложил свой уединенный дом и в особенности его огромный подвал для штаба Нового подполья; сидя в его комнате у камина и попивая пунш, Бак, Дэн и Дормэс обсуждали самые страшные заговорщические планы.

В ячейку Нового подполья, образованную Джессэпом в Форте Бьюла, в середине марта входил он сам, его дочери, Бак Титус, Дэн, Лоринда, Джулиэн Фок, доктор Олмстэд, Джон Полликоп, отец Пирфайкс (споривший с агностиком Дэном и атеистом Полликопом больше, чем он когда-либо спорил с Баком), миссис Видер – жена Генри Видера, находившегося в концлагере, Гарри Киндерман, еврей, у которого корпо отобрали все имущество, адвокат Мунго Киттерик – совсем не еврей и совсем не социалист, фермеры Пит Вутонг и Даниэль Бабкок и еще человек десять. Старик Фок, Эмма Джессэп и миссис Кэнди были более или менее бессознательными орудиями НП. Но все они, независимо от веры и профессии, горели той религиозной страстностью, которой, по мнению Дормэса, так недоставало всякого рода церквам; и если алтари и разноцветные окна никогда не были для него священными предметами, то теперь он вчуже постигал их святость, когда с благоговением смотрел на такой священный хлам, как старые типографские литеры и скрипучий ручной печатный станок.

Иногда это был все тот же мистер Димик из Олбани; иногда другой страховой агент, хохотавший над тем, что ему удалось застраховать новый «линкольн» Шэда Ледью; потом явился армянин, продававший коврики; затем мистер Сэмсон из Берлингтона, которому были нужны сосновые стружки для бумажной массы; но как бы то ни было, Дормэс не реже раза в неделю получал информацию от Нового подполья. Он был теперь занят так, как никогда не бывал занят в пору своей работы в газете, и счастлив, как молодой провинциал, приехавший повеселиться в Бостон.

Весело напевая, он работал на маленьком станке, грохая педалью и сам восхищаясь искусством, с каким научился вставлять листы. Лоринда выучилась у Дэна набирать и делала это с большим рвением, но без достаточной бдительности в отношении орфографии. Эмма, Сисси и Мэри складывали листовки и сшивали от руки брошюры. Все это происходило в старом каменном подвале, пахнущем опилками, известью и гниющими яблоками.

Кроме брошюр Спартанца и Энтони Б. Сюзен (это была Лоринда), их главным нелегальным изданием был еженедельник на четырех страницах под названием «Вермонт Виджиленс», выходивший благодаря рвению Дормэса около трех раз в неделю. Еженедельник помешал информацию, получаемую от других ячеек НП, переписывал статьи из троубриджевского «За демократию» и из канадских, британских, шведских и французских газет, корреспонденты которых передавали по дальнему проводу сведения, которые министру просвещения Макгоблину, заведующему департаментом печати, стоило потом немало труда опровергнуть. Одному английскому корреспонденту удалось, например, передать по телефону в Мехико-сити (откуда позвонили в Лондон) сообщение об убийстве президента Южно-Иллинойсского университета, человека семидесяти двух лет, убитого выстрелом в спину «при попытке к бегству».

Дормэсу было теперь ясно, что ни он, ни другие рядовые граждане не знали и сотой доли того, что происходило в Америке. Уиндрип и Књ, – так же, как Гитлер и Муссолини, – поняли, что, осуществляя строжайший контроль над печатью, разгромив в самом начале все организации, которые могут стать опасными, и сосредоточив в руках правительства все пулеметы, орудия, бронированные автомобили и аэропланы, современное государство имеет возможность сохранять над населением гораздо более полную власть, чем во времена средневековья, когда бунтовавшие крестьяне были вооружены только вилами и благими намерениями, но когда и государство было вооружено немногим лучше.