Этого не случилось: на пороге этой зимы, 30 ноября 1909 г., он умер от

разрыва сердца по дороге на заседание Общества классической филологии, где

должен был делать доклад о Еврипиде.

Новая жизнь не состоялась, старая не удалась. Для товарищей-филологов

он не был ученым, а только талантливым лектором и популяризатором с досадны-

ми декадентскими вкусами. Для символистов он был запоздалым открывателем их

собственных открытий: Брюсов и Блок в рецензиях высокомерно похваливали

"Тихие песни" как работу начинающего автора, не догадываясь, что поэт

гораздо старше их обоих. Для молодых организаторов "Аполлона" он был

декоративной фигурой, которую можно было использовать в литературной борьбе,

а самого поэта обидно третировать: публикация его стихов в журнале

откладывалась так долго, что это ускорило его последний сердечный приступ.

Конечно, смерть его была отмечена в "Аполлоне" целым букетом некрологов, а у

поэтовакмеистов он стал культовой фигурой, но трудно представить что-то

менее похожее на Анненского, чем их собственные стихи. Гумилев посвящал

памяти Анненского трогательные стихотворения, но (по словам Г. Адамовича) в

последние годы отзывался о его поэтике с ненавистью.

В советское время, как ни странно, Анненскому повезло. Конечно, он был

недопустимо пессимистичен, но хотя бы не дожил до революции и не успел ей

ужаснуться, поэтому его разрешено было издавать и изучать: это один из

немногих поэтов, для которых мы имеем хотя бы частичный словарь языка и

каталог метрики. Однако его Еврипида этот интерес не коснулся. Считалось,

что его переводы "Умоляющих" и "Троянок" не сохранились, но никто не

утруждался проверить, так ли это. В 1969 г. его Еврипид был собран и

переиздан по печатным публикациям, но "Умоляющие" и "Троянки" были приложены

в новом переводе. Когда это издание выходило в свет, уже стало известно, что

готовые к печати "Умоляющие" лежат в архиве Ленинской библиотеки; все равно,

в переиздании 1980 г. "Умоляющие" и "Троянки" были приложены в еще одном

новом переводе, а об Анненском забыли. Даже в лучшем советском издании

Анненского, в "Книгах отражений" 1979 г., сообщалось, что "Троянки" не

разысканы, - хотя достаточно было раскрыть опись фонда Анненского в РГАЛИ,

чтобы увидеть: ""Троянки", черновой перевод..." и т. д.

Есть портрет Анненского, обычно прилагаемый ко всем его изданиям:

фотография, на ней директор гимназии, человек без возраста, в сюртуке и с

закрученными усами. Есть другой, который вспоминают гораздо реже: рисунок

Бенуа, на нем лицо тяжелеющего старика, усталое, одутловатое, с нависающими

веками. Незавершенный "Театр Еврипида" выпал из рук именно этого второго

Анненского. Он устарел для самого своего создателя. Устарел, но остался

уникален. Это - поневоле сохраненные, без охоты дописываемые тетради

упражнений, на которых когда-то Анненский стал Анненским: из многословия его

Еврипида рождался изумительный лаконизм "Тихих песен" и "Кипарисового

ларца". Читатель всех времен не любит заглядывать в лабораторию поэта: ему

приятнее представлять, будто тот рождается божественно законченным, как

Афина из головы Зевса. Но те из нас, кто по-настоящему благодарны Анненскому

за созданные им стихи, - те будут благодарны и этим страницам русского

Еврипида за созданного ими поэта.

Еврипид.

Елена

– ---------------------------------------------------------------------------

Перевод Иннокентия Анненского

Еврипид. Трагедии. В 2 томах. Т. 2.

"Литературные памятники", М., Наука, Ладомир, 1999

OCR Бычков М.Н.

– ---------------------------------------------------------------------------

"ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"

Елена, спартанская царица (I) Слуга Менелая (III)

Тевкр, саламинский царевич, Феоноя, пророчица (III)

изгнанник (III) Феоклимен, египетский царь, брат

Хор пленных гречанок Феонои (III)

Менелай, муж Елены (II) Вестник, воин Феоклимена (II)

Привратница пророчицы Феонои (III) Диоскуры Кастор и Поллукс (I)