мотивах, побудивших Алькесту расстаться с жизнью и принести себя в жертву

мужу и семье. Тем более не нуждались в такой мотивировке афинские зрители:

каждому из них было ясно, что судьба малолетних детей царя будет значительно

надежнее обеспечена при жизни овдовевшего отца, чем при жизни беззащитной

царицы. К тому же Алькесте без труда удавалось заручиться обещанием Адмета

не вступать в новый брак и не оставлять детей на произвол злой мачехи

(сказочные мачехи, как известно, всегда злые, и у Еврипида был целый ряд не

сохранившихся целиком трагедий, где мачехи под разными предлогами готовы

были извести своих пасынков, - "Эгей", "Ино", "Фрикс"). Поэтому и Адмет и

Алькеста появляются на орхестре с уже готовым, заранее сложившимся решением,

подобно Софокловой Антигоне, которую зрители увидели, кстати говоря, всего

за четыре года до "Алькесты". Трагизм "Алькесты" еще целиком укладывается в

классический "трагизм ситуации", данной мифом, и драматург призван показать,

как в такой ситуации раскрываются нравственные качества его героев.

В выполнении этой задачи Еврипид следует, в общем, традициям Софокла: в

идеальном образе Алькесты воплощается вся сила супружеской и материнской

любви, способной на высшее самопожертвование. Нормативному характеру образа

соответствует и очевидное стремление Еврипида избежать изображения чисто

индивидуальных, интимных чувств Алькесты к Адмету; она приносит себя в

жертву не ради этого супруга, а ради мужа и отца своих детей вообще, ибо так

велит ей поступить ее долг идеальной жены. Но и в Адмете неправильно было бы

видеть бездушного эгоиста, хладнокровно соглашающегося с гибелью любимого

существа. Во-первых, как мы уже говорили, позиция Адмета не только заранее

дана мифом, но и вытекает из представления древних греков о преобладающей

роли в семье мужчины, и тем более царя, по сравнению с ролью женщины.

Во-вторых, несомненно привлекательной чертой Адмета является его

гостеприимство: неожиданно навестивший царя его старый друг Геракл не должен

ничего знать о постигшем дом несчастье, ибо с почетом принять при любых

условиях гостя - первейшая заповедь той "героической" этики, представителем

которой выступает в трагедии Адмет. Таким образом, и в его фигуре несомненны

черты нормативной характеристики, сближающие героев этой трагедии с

персонажами Софокла, - с той, однако, существенной разницей, что развитие

действия в "Алькесте" в конечном счете ставит зрителя перед вопросом

(немыслимым в трагедии Софокла!) об истинной цене этой нормативности. Эдип,

если бы ему пришлось еще раз с самого начала выяснять все обстоятельства

своих непредумышленных преступлений, без колебаний снова прошел бы весь

путь, ведущий к истине; Неоптолем, как бы ни сложилась его жизнь, никогда не

откажется от следования заветам чести. Когда мы видим Адмета,

возвращающегося с похорон жены, мы понимаем, что, будь она еще жива, он не

согласился бы повторить все сначала: ему помешало бы не только впервые

пережитое чувство угнетающего одиночества, но и сознание навлеченного на

себя позора, - как сможет теперь Адмет смотреть в глаза людям, откупившись

от собственной смерти смертью жены? Нормативность мифологического идеала

приходит в драме Еврипида в столкновение с истинным человеческим

благородством, ставящим под сомнение нравственные ценности классической

трагедии. В "Алькесте" разрешение этому новому конфликту дает благодетельное

вмешательство Геракла, но, прощаясь с вернувшейся к жизни Алькестой и с

обрадованным Адметом, мы одновременно расстаемся с верой в существование раз

и навсегда данных, для всех случаев жизни пригодных этических норм. В себе

самом должен теперь искать человек нравственные критерии, определяющие его

поведение.

Непреодолимые трудности, которые возникают при этом перед индивидуумом

и приобретают воистину трагический характер, лучше всего раскрываются в

борьбе противоречивых чувств, происходящей в душе таких еврипидовских

героев, как Медея (в одноименной трагедии) и Федра ("Ипполит").

До тех пор, пока оскорбленная Медея вынашивает план мести Ясону,

готовясь умертвить его самого, его невесту и будущего тестя, ее поведение