— Ничего. Доброе слово…

По дороге я на минуту зашел в главную канцелярию, чтобы вручить такие же клипсы Яде.

— За это вот тебе марки, — Ядя вынула из ящика стола большой конверт. — Только не говори никому, что получил их от меня, — предупредила она на всякий случай. — Кристина теперь позеленеет от зависти, даю слово…

Разве мог я предположить, что мое столь необдуманное поведение роковым образом скажется в решающий для поимки Посла момент?

Емёла, подстегнутый приказом полковника, уже ожидал меня у дверей моего кабинета. Минут пятнадцать я объяснял ему, на что в первую очередь следует обратить внимание при обыске,

Мне, конечно, не удалось скрыть от него, что убийство и кража в Западном районе расследуются Главным управлением милиции и что три недели тому назад это дело было поручено мне.

— А я ведь думал, что ты и вправду собираешь марки, — не сдержал своего удивления Емёла.

Он слышал об убийстве и о том, что, «кажется, убитый или убитая собирали марки», но не обратил на это особого внимания.

— Мы с Ковальским тоже ведем одно дело, связанное с марками. Но это не имеет ничего общего с преступлением, о котором ты рассказываешь… — заметил он.

Так как он о подробностях не говорил, расспрашивать я не стал.

— Позвони, Глеб, НД и попроси, чтобы он прикомандировал ко мне химика. Ведь в комнате Трахта могут найти какие-нибудь яды. Я сейчас же туда еду! — решил он. — Только заскочу к себе. Нужно взять лупу, зубцемер, ванночку для выявления водяных знаков, каталоги… До жилья Трахта минут двадцать езды. Около полудня, возможно, я тебе уже доложу о результатах.

Я занялся просмотром своих заметок о событиях последних недель…

Я искал в сплетении происшествий в Западном районе пункты, которые не были ясны. Наконец после многочисленных вычеркиваний на листке бумаги осталась схема:

Убийство коллекционера и его жены.

Попытка убить меня. От смерти меня спасла случайно находившаяся в моем кармане справка из психиатрической больницы.

Кража «Десяти крон», коллекции «За лот» и трехсот двенадцати марок-классиков высокой стоимости, часть из которых относилась к категории редчайших марок.

Это наш пассив.

В активе после трех недель расследования (включая время моего пребывания в больнице) у меня были первая марка Норвегии и второстепенная особа — Трахт.

Остальное не представляло ни малейшей ценности. Личность Посла-убийцы, несмотря на то, что он, как выяснилось, выступал одно время под именем доктора Кригера и у нас даже имелось одно из его любовных писем, была для нас совершенно неизвестна…

Около полудня мои безнадежные размышления прервала телефонистка управления.

— Вас, капитан, вчера вечером дома не было, а сюда вам кто-то звонил. Я не сообщила об этом раньше, поскольку тот человек обещал позвонить сегодня после полудня.

— А кого он спрашивал?

— Он спрашивал товарища, который «интересуется марками». Это было после восьми часов вечера. Итак, учтите, что кто-то намеревается вам сегодня позвонить…

Трахт был задержан до восьми вечера. Наши телефонистки не имели обыкновения ошибаться. Кроме Трахта, этого номера телефона я никому не давал. Номер, естественно, ни в каких справочниках не значился. Тем, кто звонил по этому номеру, отвечали: «Он в ванной» или «Он в саду» и «Куда можно вам позвонить минут через пятнадцать?» После того как через коммутатор мне называли номер телефона звонившего мне человека, я разговаривал с ним из дому или из служебного кабинета.

Телефонный звонок, о котором мне только что сообщили, был со всех точек зрения весьма любопытен.

Интересно, позвонит ли таинственный незнакомец или же после того, что случилось с Трахтом, будет молчать?

Тем временем с коммутатора сообщили, что соединяют меня с Емёлой.

— Трахт живет под Варшавой, снимает комнату у состоятельной вдовы, — информировал меня приглушенным голосом Емёла. — Дом стоит на окраине, кругом поля, сады…

— …и поют жаворонки, — прервал я его излияния. — Нашел у Трахта марки?

— Как раз перехожу к этому, — начал он. — Как раз… я нашел у Трахта марок, не считая мелочи, на сумму…

Я задержал дыхание.

— …пятьсот тридцать шесть франков по каталогу Цумштейна.

Пятьсот тридцать шесть франков, тогда как стоимость украденных марок достигала нескольких десятков тысяч долларов или, согласно каталогу Ивера, нескольких сотен тысяч франков!

— Но, к сожалению, — продолжал Емёла, — здесь нет ни одной марки из того списка, который я получил от тебя.