(— Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, — толкнул меня в бок НД.)

— А ты, Мингель, зачем взял у него «Норвегию»?

— …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого.

— Ну да, обмануть! — брюзжал Трахт.

— Замолчи, ты… скотина! — оборвал его Мингель.

В репродукторе послышалось продолжительное гудение,

— Трансформаторы на трассе, — сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.

Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.

— Берегись, здесь нас могут зацепить, — предостерег Трахт.

— «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.

— Как же нам связаться с Алем? — печалился Трахт,

— Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку,

— А если Аль попался?

Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.

НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие— то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.

— В чемодане осталась двухцентовая «Батон Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, — слышались приглушенные откровения Мингеля.

— Да, но как их выручить? — размышлял Трахт.

— Если б знать! Остается одно — заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!

Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:

— Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! — планировал Мингель.

— А если тот будет защищаться?

— Аль должен сразу… чтоб не пикнул… а мертвые молчат…

— Правильно! — одобрил Трахт.

Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.

— …уже была одна ошибка… На вилле, — угрюмо продолжал Мингель.

Неужели они имели в виду тот случай со мной?

— А что ты сделаешь с Алем?

— Что? Возьму у него альбом… а потом — паф!

Мы снова переглянулись.

— Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?

— Да… но теперь это надо ускорить.

— А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… — планировал Трахт.

— Патефонные пластинки? — спросил, пользуясь паузой НД.

— Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.

— Откуда знаешь?

— Видел в каталогах.)

Репродуктор ожил снова:

— Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, — огорчался Мингель.

— Наверняка не успеет, — успокаивал Трахт.

Появилось еще одно имя — Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.

— Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, удастся? — спросил Трахт.

— А почему же нет?…

К сожалению, на этом все прекратилось.

Последние слова мы слышали уже не очень отчетливо: радиус действия радиопередатчика «зима» не превышал ста километров. Попытки диспетчера переключить прием на другие антенны не дали результата.

— Из всего этого можно сделать вывод, что они едут в направлении чехословацкой границы, — констатировал НД.

— Вероятно. Они в хороших отношениях с каким-то Беранеком из Праги, — заметил диспетчер.

— Этот Беранек живет на Французской улице, — добавил один из шоферов.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

— Они раньше говорили об этом, до вашего прихода…

Кое-что еще удалось узнать из расспросов.

— Сначала был разговор о каких-то десяти кронах из виллы. Они спрятаны в матраце у Трахта. Потом один из них говорил о каком-то уколе…

— О чем? Кто сделал укол? — подхватил НД.

— Неизвестно. Были помехи. Речь шла о каком-то событии, происшедшем что-нибудь с полмесяца назад. Понять было трудно. Ясно только, что они вернутся. Готовят налет здесь, в Польше. Только неизвестно, когда и как…

Больше выяснить ничего не удалось.

Сообщники пользовались в разговоре своеобразным жаргоном. Не ориентируясь в филателии, не зная происшедших событий, слушатели не могли восстановить ход разговора.

Ясно было одно: и Мингель и Трахт шли на все. Помогал им какой-то Аль, оставшийся, кажется, в городе. Дальнейшие пути вели в Прагу, к какому-то Беранеку, который был их общим знакомым, скупщиком краденого…