– Ронан, но ты же станешь послом и через год-два надолго осядешь на другой планете. Или ты готов отказаться от карьеры?

– Еще не знаю. Ты по-прежнему не доверяешь ей?

Я покачала головой.

– Это не имеет никакого значения. Я знаю, что Илис - твой тип женщины, тебе всегда нравились умные стервы. Подкаблучник ты мой...- и я ласково погладила его по руке.

– Я не подкаблучник, просто хочется рядом видеть равного, - обиделся брат, но, видя, что я и так все понимаю, добавил: - Согласись, что лучшую я вряд ли встречу, а если и встречу, то максимум что мне светит - это 'друг семьи'.

Я вздохнула. Да, он прав. Несмотря на ум, красоту и персональный первый ранг, брат не был завидным женихом для умных и амбициозных девушек из перворанговых семей, слишком маленькая и молодая у нас семья; вот если бы он был некстом, тогда другое дело.

Но все же...

– Ронан, она иностранка и абсолютно чужда нашей культуре. Ты еще с ней намаешься. Но решили - значит, решили.

Брат посмотрел мне в лицо.

– Ты ей все-таки не веришь.

– Прекрати. Лучше скажи, где вы собираетесь жить?

– Думаем снять квартиру здесь, в Южном центре, из поместья каждый день не налетаешься. Ты же мне деньги вернула...

– Вот что, братец, присматривай квартиру, а моим подарком на свадьбу будет годовая аренда.

Ронан на радостях обнял меня так, что дух вышиб, и чмокнул в щеку.

Да, я теперь при деньгах, персональные контракты с Советом и, конечно, добыча от налета на пиратов, пусть мизерный процент, но с таких объемов на моем личном счету очень внушительная сумма. А братец - служащий, и хороших заработков ему не видать еще года два. Потом он потащил меня в маленькую квартирку к Илис. Та приняла меня так, будто я пришла ее убивать, следила за каждым жестом и взглядом, не смотрела в глаза. В какой-то момент, Ронан вышел из единственной комнатки, и мы остались ненадолго одни.

– Ты можешь мне не верить, но я люблю его, - сказала она с вызовом.

– Хватит ли твоей любви надолго? Хватит ли ее и на нас, полоумных синто?
– я не собиралась с ней ругаться, просто из меня, как говорится, полезло.

– Хватит!
– и Илис яростно уставилась мне в глаза.

– Ну, Судьба вам помоги, особенно тебе, - отозвалась я; обстановка чуть разрядилась.
– Тебе еще свадьба предстоит...
– не удержалась я.

Тут объявился Ронан.

– Ну надо же, все живы!
– сказал он улыбаясь.

Уходя, я поинтересовалась у Ронана, как дела у брата Илис, выкупила ли она его? Братец ответил, что дела плохи, тех денег, что она за него заплатила, хватило лишь на смену режима заключения, а выпускать его не собираются. Я сказала, чтобы они пока не спешили и не переживали, что, может, у меня что-то получится.

Да... Брат женится. Что ж, по крайней мере, они будут красивой парой - смуглый сероглазый шатен и миниатюрная белолицая брюнетка; очень разные, они хорошо смотрелись вместе. Вот только, надолго ли вместе?..

Несколько раз я созванивалась с Даниэлем, мы подолгу болтали. Ночи я проводила в поместье Синоби, и утро начиналось с обработки новых отметин, причем Аррен грозился мне на ночь надевать варежки; я смеялась и соглашалась, но к вечеру никаких варежек не находилось, и все повторялось снова. Мне же приходилось прятать под водолазками синяки на руках и следы от зубов на шее и плечах.

Кстати, Крутецкий и Лепехин остались в русском посольстве. Наши дипломаты ломали головы над легальным и вежливым способом выставить их с планеты, но пока что они свободно разгуливали, доставляя головную боль Соболевым, которым их поручили. А Крутецкий к тому же проводил ночи на съемной квартире с леди Шур. Жалко мужика.

Так пролетели две пятидневки, и как-то в полдень сработал браслет - отец!

– Я приземлюсь через два часа, сяду на Пушистых островах.

Созвонилась с Эзрой, попросила приготовить обед и рванула к островам. Как раз успела, чтоб забрать отца, выглядел он изможденным.

– Кошмар, одиннадцать врат...
– сказал он устало.

– Может, я объявлю сбор у нас в поместье?
– спросила я.
– Ведь тебе не перед Советом докладывать.

– Да, хорошая идея.

Через два часа я выкладывала то, что наготовил Эзра. Еще через час в поместье стеклись Шур, Синоби, Грюнд, Ларин и Соболев. Меня отец выставил за дверь кабинета, и я меланхолично нарезала салаты, размышляя о глобальной мировой несправедливости. Часа через полтора все разошлись, а я принялась так же меланхолично размышлять, зачем же я объелась этими салатами, и вообще о причинах моих периодических перееданий.

– Ну что? Обиделась?
– спросил отец, садясь рядом.