Пугачев, завладев старой столицей, стянул туда и « мою ораву. Мятеж, как огненный вихрь, и сейчас рн п> швает по русской земле. Везде и всюду колодни- ии ч-иободились, и бредут толпами к столице: их

ш ит Хлопуша. Из них он устраивает новую «ан-

нир.1 юрскую гвардию». В Кремле стоит этот «каторж-

гарнизон», в котором насчитывается теперь уже

цп десяти тысяч отпетых душегубов. Но это только

286

287

«головка», только самые отчаянные головорезы. А кро ме них в Москве имеются и другие каторжные полки.

А население?

Что может сделать толпа безоружных люде» против отлично вооруженных душегубов? Кто может, тот бежит. Остальные трепещут и повинуются, злобст вуют, зубами скрежещут, но бессильны сделать что- либо. На первых порах было море разливанное, пир на весь мир, покуда не сожрали запасы. Теперь, с наступ лением зимы, с каждым днем положение делается всо хуже да хуже. Крестьяне, раньше охотно привозившие в Москву муку, сало, всякую живность, чтобы получить в обмен награбленные у горожан вещи, теперь боятся даже приближаться к Москве: пугачевская ненасытная орда их грабит. Из-за недостатка в при пасах приходится посылать по деревням целые отряды, но толку от этого мало: крестьяне хоронят свое добро в земле. Да ежели такому отряду и удается путем грабежа раздобыть кое-что, только самая ни чтожная часть добытого довозится до Москвы, потому что потребляется самими этими отрядами. Ближайшие окрестности Москвы уже опустошены. В поисках припасов пугачевцам приходится посылать отряды все дальше и дальше.

Чем же это все кончится, Костя? — спросил с тревогой в голосе Иван Александрович.

Один бог только знает! Хорошим для Пугачева кончиться не может. Не с чужих слов, а по личным наблюдениям говорю: тот самый простой народ, который дал возможность Пугачеву добраться до престола, уже открыто злобствует против него и всей его шайки. И чем дальше, тем это злобствование будет все сильнее. На Дону уже в полном разгаре казачье восстание против «анпиратора». Так сказать, второй мятеж. Емелька посадил казакам на шею своего став ленника, Хмару, в Великие атаманы. Едва добравшись до Дона, Хмара и весь его отряд были заманены казаками в ловушку и зарезаны, как бараны. Теперь

юнцы созвали свой собственный Великий войсковой | руг. Этот круг избрал нового Великого атамана и

войсковых старшин, поголовно из зажиточных

icuiukob. Голытьбе это не понравилось, началась кропимая склока, избрали своего атамана. Теперь атаманы ноюют друг с другом, станицы и хутора пылают, а |гм временем из Трапезунда морем пришла турецкая фиотилия. Турки почти не встретили сопротивления, t шладели крепостью Святого Димитрия Ростовского и шн адили там крепкий гарнизон Это— конец всему донскому казачеству.

А в Петербурге что делается?

– Петербург шатается, но еще держится. Там гицит пока что Временное правительство. На его | 'ни гье, старые гвардейские полки — Измайловский, III» <>браженский — почти целиком сохранились. Но И' трбург находится в опасности с двух и даже трех сторон. Из Швеции доходят тревожные вести. Ill in ды спешно собирают армию. Ежели теперь, прини- Miiii но внимание затруднительность морских операми« но зимнему времени, нападения и не будет, то | песне такое нападение сделается почти неотвратимым Фридрих прусский уже двинул своих померанцах гренадеров к границам Курляндии. А с юга — пугачевцы-

Ежели бы великий государь Петр Алексеевич нота л из гроба да посмотрел, что мы, недостойные потомки, сделали из создания его рук, из великой империи!..

Да, не порадовался бы!—ответил глухим голо- СОМ Левшин.

Вышла из своей светелки княжна Агата. Она была п и та, как полотно,— ни кровинки в лице, худа и еле hi р I длась на ногах. Казалась она скорее выходцем из мш илы, чем живым человеком. Вся ее жизнь сосредо- ю шлась в красивых черных глазах.

289

Агата слабо улыбнулась при виде наряженных но I нареки брата и Левшина, поняла, для чего это

Н' Ни ячеи победительделается, и не задала ни единого вопроса. Сидела, молча слушая разговор, и только время от времени движение резко выделявшихся на белом лице черных бровей строгого рисунка выдавало ее волнение.

А я_. на том свете... побывала, да вот не принял меня господь! — сказала шепотом Агата.— Пощадил всевышний мою жизнь. Нужно, чтобы я жила. Назначил мне бог высокую цель... И даст мне для выполнения сей цели потребные силы и мужество...

Князь Иван Александрович ласково махнул рукой на дочь:

Поправляйся, ласточка! Чего там думать о каких-то высоких целях?! И то чудо, что уцелела! Ведь Вильгельм Федорович уже и надежду помочь тебе потерял. Почти всю неделю у нас лекарств для тебя не было..

А может, это и к лучшему! — вмешался молодой Курганов.— Нет, право же! Шприхворт заморил Агату кровопусканиями. А оставил он ее в покое—сама с болезнью справилась...

Разговор перешел к планам и намерениям молодых людей. Левшин вкратце пояснил, что пробыв несколько дней в Казани, они отправятся к партизанским отрядам Михельсона, бродящим по предгорьям Урала. Посоветовал семье Кургановых продолжать пока что отсиживаться в Казани: все равно при нынешних условиях почти нечего рассчитывать добраться до Петербурга, а в Москву и подавно не следует стремиться.