– Ах, вот какие дела...
– озадаченно пробормотал дознаватель.
– Значит, это все одна компания...

Дверь открылась, и я, обернувшись, увидел того человека из магазина - впрочем, как и ожидал. Он был без пальто и шапки, в сером костюме, из-под которого выглядывала серая же рубашка. И лицо его, растерянное, с седыми нитками на висках, показалось мне сероватым, в тон одежде.

– Хорошо, что вы не ушли, - сухо и деловито обратился к нему Голес.
– Выяснились новые обстоятельства. Вот этот человек, - кивок в мою сторону, - пытался поймать вора и лишился глаза.

Обворованный уставился на меня, не узнавая. Какая все-таки сила таится в обычных словах! Стоило дознавателю дать мне характеристику, вслух назвать меня чуть ли не героем, как перед глазами жертвы тут же повисла непроницаемая пелена - теперь, даже если в его мозгу и мелькнуло какое-то подозрение на мой счет, оно рассеялось без остатка. А ведь он хоть секунду, но видел меня в магазине, если вообще способен что-то видеть! Я не тень, я - человек, причем довольно высокого роста, с широкими плечами, и если не лицо, то хотя бы фигуру мою запомнить можно.

Слова меняют суть вещей. Может быть, теперь даже продавщица Ивкина начнет вспоминать, что видела, как я пошел з а в о р о м, а не за жертвой - уж наверняка Голес подскажет ей верное направление мыслей, поскольку перед ним - такая же пелена. А все - глаз.

Их логика проста: кто-то выкалывает людям глаза на улице и отнимает деньги и документы, таких случаев было уже несколько, и я - просто еще одна жертва. А раз так - я не могу быть вором, ведь наверняка и близко не подхожу под описание бандита с шилом, лежащее в толстой папке с надписью "Уголовное дело Љ..." в сейфе у Голеса. И потом, для чего бандиту выкалывать глаз с е б е?.. То, что мой случай - элементарное совпадение, никому не приходит в голову, я могу сочинить хоть десять разных легенд, но поверят они только одной - нападение.

И вот - я хороший, пытался спасти чужое имущество, остановить преступника, и меня покалечили. Даже жертва моя теперь мне сочувствует, что уж говорить о Полине!..

– Спасибо, - обворованный сердечно пожал мне руку.
– Вот оно как вышло... Я уж жалею, что купил эту проклятую куртку! Продавщица как-то подтолкнула, мол берите, а то магазин скоро закроется... Наверное, надо было просто уйти. И с вами ничего бы не случилось. Вы знаете, ведь не в куртке дело, а в том, что у нас вот так, запросто, грабят людей, и это должно прекратиться!.. А вора-то я толком не видел. Пальто, шапка... Лицо вроде небритое...

Я чудом удержался от того, чтобы не провести после этих слов ладонями по своим щекам, но все-таки этого не сделал, даже руки не дернулись. Еще одно побочное действие "пелены" - теперь при составлении словесного портрета преступника этот человек будет инстинктивно описывать кого-то, на меня принципиально непохожего. Я был в этом уверен. "Папа" рассказал мне столько подобных случаев, что сомневаться не приходилось. Человеческая психология - очень интересная штука.

– Я считаю, - прервал мои мысли Голес, - что тут действует хорошо организованная банда, и ваша куртка - это не единичный случай, а только часть общей картины. Завтра я походатайствую, чтобы эти два дела были слиты в одно. Привлечем новых людей... И мы поймаем этих выродков.

Обворованный кивнул и снова повернулся ко мне. Его привлекало мое лицо с белой марлевой заплаткой на месте глаза, и я видел, что он хочет отблагодарить, но не знает, как. Не исключено, что никогда в жизни он не сталкивался с проявлениями чужого благородства, и неважно, что и теперь благородство оказалось фальшивкой. Главное, он в эту фальшивку свято верит.

– Давайте, уйдем, - неуверенно предложил он.
– Все равно до завтра ничего не выяснится... Как вы считаете, товарищ дознаватель?

– Да!
– Голес буквально просиял.
– До завтра, конечно, вряд ли. Приходите к девяти тридцати, я уже успею допросить продавщицу. Может, и вы что-то вспомните. А вот вас, - он посмотрел на меня, - я бы попросил задержаться. Хочу прямо сейчас составить описание вора, пока, так сказать, горячо.

– Но почему ему тоже нельзя подойти завтра?
– неожиданно возмутился обворованный.
– Допустим, вместе со мной?

– Он забудет подробности!
– дознаватель отпер массивный коричневый сейф, достал пачку каких-то листков и сел писать.

Я решил подыграть - просто потому, что так подсказывал мой внутренний голос.

– Товарищ дознаватель, там было практически темно. Я увидел, как он выбегает из магазина с курткой, и погнался за ним. В том районе фонари стоят редко, поэтому получилось, что я схватил его на неосвещенном участке... Помню только - пальто серое или черное, меховая шапка... Что касается лица - увы.

Голес тяжело вздохнул и убрал бумаги обратно:

– Хорошо. Уговорили. Приходите утром, можете и вместе, если хотите. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили на вахте.