– В том-то и фишка, что память!
– розово улыбнулся Зиманский.
– Вы думаете, как я вдруг из рабочего комбинезона выпрыгнул? Из-за нее, из-за памяти! Я же - идеальный статистик!

– Да-а...

– Хотите, я назову вам серийный номер радиоприемника, установленного в служебной машине, на которой вы ехали на свадьбу?

– Верю, верю!
– моя жена махнула на него рукой, засмеялась.
– Везет людям. Мне бы такую память! А то вечно что-нибудь забываю.

– Увы. Я - еще больший растяпа. Помню только цифры, - Зиманский убрал газету в портфель и сложил руки, на манер беременной женщины, на животе.
– А что еще нужно статистику? Цифры, и ничего больше. Вот и вырос, можно сказать.

– От вас жена-то не стонет?
– Хиля прищурилась.

– А нет у меня жены!

– Что так плохо? Вам лет-то уже порядочно. Или вы - "непродленка"?

Зиманский весело рассмеялся:

– Интересный какой термин! Впервые услышал. Кстати, в среднем, из ста заключаемых браков тридцать восемь не продлеваются на второй срок. Почти половина!

– Тридцать восемь - не почти половина, а чуть больше трети. И это нормально.

Они помолчали, меряя друг друга оценивающими взглядами, потом Хиля склонила голову набок:

– Вас как зовут-то? Я же не могу - "товарищ Зиманский". Мы не на собрании.

– Ничего, нормально. Я имя свое просто ненавижу - Егор. Лучше - Зиманский, и можно без "товарища"... Да, а почему вы - Хиля, если вы Эльза?

– Прозвище, - моя жена шевельнула бровями, словно говоря: "И прошу любить и жаловать".

– И нравится? Прозвище?.. А меня в школе Дедом Морозом звали, но сейчас, думаю, это как-то не пойдет. Кстати! Со следующего года новшество намечается - брак сможет продлевать семейный инспектор, надо будет ему только заявления отдать. И ходить никуда не придется.

– Да? Ну, Розочке прибавится работы!
– Хиля весело хлопнула себя по коленке.
– Правда, Эрик?

Я представил себе нашу инспекторшу с ее бешеной активностью и усмехнулся:

– По-моему, ей это только на руку. А то столько энергии в небо уходит - жалко.

Зиманский покачал головой:

– И это все потому, что браки зачастую не продлеваются из-за нашей элементарной лени. Тянут до последнего, а потом локти кусают. Вот и решили для проверки попробовать, может, и улучшится статистика.

– А еще что-нибудь расскажите, - попросила Хиля.
– Люблю интересные наблюдения.

– Еще? Ну, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, количество незаконнорожденных детей в рабочей среде уменьшилось на три целых и семьдесят пять сотых процента.

– А что, такие еще бывают?!

– Бывают. Законодательство все-таки несовершенно.

Моя жена изумленно потрясла головой:

– Нет, ну как это может быть - незаконнорожденные? Есть же Моральный отдел, есть дознаватели... А как же матери?

– А что матери? Плохо, конечно. Жертвой любого преступления быть плохо...

Лицо Хили сразу омрачилось, но она ничего не сказала.

Электричка въехала на мост через реку Нету и тихо застучала по нему на небольшой скорости. Солнце облило водную гладь, сделав ее лакированной, сверкающей, чистой, как зеркало. Где-то вдалеке виднелась уползающая к горизонту баржа, вдоль берегов сновали паруса яхт-клуба, маячил катер речного патруля. Желтая полоска пляжа пестрела купальниками, а вода у этой полоски казалась кипящей - там было тесно от людей. Я засмотрелся: над горизонтом набирал высоту самолет, почти такой же, как наша игрушка, только настоящий, пассажирский - он поднимался в синеву невесомо и легко, прямо, как стрела, потому что внутри у него, естественно, не было никакого механизма, заставляющего машину летать по кругу.

– Хиля, посмотри!..

– Это "Ладья", - со знанием дела объяснил Зиманский, щурясь от ярких солнечных бликов.
– Совсем новая модель. Вмещает девяносто пассажиров и пять членов экипажа. У него усовершенствованный двигатель, и...

Приложив руку козырьком ко лбу, Хиля смотрела, никого из нас не слыша. Притихли и остальные люди в вагоне: нечасто можно увидеть самолет на самом старте, когда притяжение Земли еще сдерживает свободный размах его крыльев, а обшивка, синяя от неба, не успев остынуть в заоблачном холоде, хранит тепло солнечных лучей - последнее перед бездной.

– Кра-со-та!..
– сказал кто-то у меня за спиной сдавленным, восхищенным голосом.

– Вот бы полетать...
– пробормотала Хиля.
– Эрик, давай накопим на билет, полетим к морю? А?.. Ну, пожалуйста!

Самолет нырнул, запутался в облаке, возник снова.

– Если мы и накопим, - сказал я, - то только на "Икар", а это совсем не то, что ты хочешь...

– "Икар" - детская игрушка, - поджал губы Зиманский.
– Позволяет, конечно, не трястись двое суток в поезде, но это - не самолет. Я летал как-то. Еле ползет. И низко - хоть столбы телеграфные считай.