– - Смотрю, ты много знаешь о психиатрии.

– - У меня большой опыт ведения неуравновешенных клиентов,-- с охотой поделилась Лоли, и Кристиан хмыкнул, отчего стекло мгновенно запотело.

– - Однако же ты быстро бросила их всех и уволилась.

Когда Лоли Упырик ответила, ее голос утратил былую звонкость.

– - Надеюсь, они меня простят. Я не могу продолжать приглядывать за ними, зная, что любой из них может стать следующим. Это выше моих сил.

Девушка застала его врасплох.

Фэй спускался по лестнице с чемоданом в руке и как раз остановился на одном из пролетов, чтобы отдышаться, когда его окликнула молодая особа. Ее рыжие волосы вспыхнули в солнечных лучах, стоило ей замереть рядом с окном.

– - Привет, Кристиан!

Вообще-то в Обществе с ним редко заговаривали первыми. Обычно Кристиану приходилось отыскивать жертв самому и с наслаждением налаживать с ними контакт, болтая о всякой ерунде, пока те не сбегали под удобным предлогом. Но на этот раз он сдержанно кивнул в ответ, чувствуя настойчивое желание отодвинуться чуть дальше. Нет, приветствовавшая его девушка была хорошенькой, несмотря на круги усталости под глазами, а когда она улыбалась, на ее пухлых щеках образовывались симпатичные ямочки.

Но она могла держать за спиной нож. Все Общество знало, кто занимается расследованием, и внезапно Фэю захотелось перетрясти каждого увиденного работника. Изолировать и пытать, вывернуть их вещи, вытряхнуть содержимое сумок на пол, а может и вовсе уволить всех к чертовой матери.

Вот только ничего из пришедшего в голову не помогло бы. Даже оказавшись на улице без необходимой ей информации, "розовая фея" продолжит убивать. Такие не останавливаются. И такие не должны уходить безнаказанными. Кристиан желал лично убедиться, что та больше не сможет тронуть пальцем и мухи. Придушить гадину, и выбросить тело в отхожую яму.

По крайней мере, именно так поступили бы в Брюхвальде.

Когда-то давно, еще в детстве он видел живой костер. Стоявший в нем мужчина горел, его дикий, звериный визг несся по площади, а с небес на головы собравшихся зевак, палачей и костер накрапывала изморось. Изредка из растянутого рта мужчины вылетали сгустки зеленого огня, но они падали на булыжники у ног зрителей, не долетая до цели. Кто-то в толпе выкрикнул оскорбление, и по рядам собравшихся пронесся торжествующий смешок. Он это заслужил, убийца, заклинатель демонов, и получил сполна.

"Смотрите внимательно",-- говорил отец, но Кристиан, Фредерик и Валентин не смогли бы отвести глаз, даже если бы сильно захотели. Мужчина у столба корчился и уже не кричал, пламя охватило его голову и плясало на макушке, словно ожившие волосы. "Вот что бывает с теми, кто использует черные заклятья",-- снова и снова повторял отец, а горожане ликовали.

Даже оборотни не любили убийц.

Фэй вынырнул из воспоминаний в яркое, испещренное цветочками здание Общества, но девушка уже ушла, так и не дождавшись продолжения беседы. С какой-то стороны он даже был рад собственному отъезду. И у него совсем пропало желание трястись в поезде день напролет.

Подхватив чемодан, Кристиан щелкнул пальцами и с сочным "блоп" растаял в воздухе. С ним исчезла и половина положенной магической нормы, отпущенной ему на задание. Да и черт с ней, подумал Фэй уже на теплом соленом ветру Кумкура. Клыки и сила, которой наградила его природа, порой оказывались куда лучшим орудием убеждения, чем все волшебные чудеса мира.

Вне общества

Тьма сгущалась.

Ее туманные щупальца свивались в углах, заползали на шкафы и под кровать, скапливались на поскрипывавших ссохшихся половицах чердака. Последние апельсиновые лучи солнца скользили по стеклам, и воздух недвижимо стоял, напоенный редким для середины южной зимы жаром.

Левиафан Айвори отложил очередной лист в сторону, давая чернилам подсохнуть. Откинулся на спинку стула, отчего тот тихо скрипнул, и обвел комнату взглядом. Обычные слова не успевали передать все воспоминания и мысли, которые роились в его голове; они упрощали картины былого, делали их плоскими, лишая дивных красок. Какой величественной и монументальной была его победа над собственным происхождением, какое торжество охватывало его при очередном преодоленном препятствии, подброшенным судьбой. И какими обыденными казались достижения, перенесенные на бумагу. В рукописи он выглядел обыкновенным карьеристом, лжецом и скаредным человечишкой, совершенно не внушавшим симпатии.

На первом этаже хлопнуло окно, и Айвори выронил перо, отметив новый лист жирной кляксой.

Вот уж свой страх он мог описать с необычайной живостью. Назойливый, не отпускающий, он глодал Айвори так сильно, что порой тот был готов собрать вещи и покинуть чертов особняк. Но это означало бы поражение. А Левиафан Айвори не терпел поражений. И уж точно не просил ни у кого помощи.

Конец пера снова погрузился в чернильницу.

"Дули был замечательным парнем. Веселым, жизнерадостным, слегка рассеянным и невнимательным к мелочам, но его обаяние с лихвой это компенсировало. Однако он позволял себе доверять людям, и рано или поздно это должно было свести его в могилу. Словно брызжущий слюной щенок, он радостно встречал новые, с моей точки зрения подозрительные, знакомства. И он верил мне.