Всякая птица хвалит свое гнездо. Прости, госпожа. Но у вас здесь слишком мало деревьев…

Деревьев у нас и правда мало, что есть, то есть. Но как можно не любить эти бескрайние просторы, это небо – от края до края, этот бьющий в лицо ветер?

Забились в свои леса и сидите там, как зайцы, - с обидой проговорила я.

Илан искоса взглянул на меня – и сказал неожиданно мягко:

Прости, госпожа. Я не хотел обидеть тебя…

Сколько тебе лет? – спросила я после паузы.

Девятнадцать, - ответил он, помедлив.

Тоже хороша, подумала я про себя. Нашла с кем спорить – с мальчишкой…

Какое-то время я угрюмо молчала. Но так светло было кругом, так трепал волосы ветер, так пели в вышине птицы… было глупо злиться на что-то в такой день. И… так хорошо было ехать рядом с ним по степи, неторопливо посматривать по сторонам… словно исчезла разделявшая нас пропасть, словно не раб рядом со мной, а человек… друг… друг, которого у меня никогда не было. Который… который мог бы стать другом, если бы… как ни крути, он стоял на помосте невольничьего рынка.

Что ж ты со мной делаешь, мальчик, а?

Госпожа… - вдруг сказал Илан. – Прости меня.

За что? – тихо спросила я.

За тот вечер… первый…

Я опустила голову, чтобы скрыть краску, прилившую к щекам. Ярость исчезла, словно ее и не было никогда.

Я не должен был, наверное, так поступать… с тобой. Но… я не мог. Прости. Ведь я люблю ее…

Что я должна была сказать в ответ? или сделать? Только выпрямиться и высоко поднять голову.

Где-то в вышине закричала, пролетая над нами, неведомая птица.

Ты очень красивая, госпожа, - сказал Илан. – Ты будешь счастлива, поверь.

Я хотела ответить, что это совершенно не его дело, что я счастлива и лучше знаю… но Илан вдруг поднял голову.

Тихо! – резко сказал он.

Я недоумевающе посмотрела на него, а он вскинул лук и мгновенным, стремительным движением кинул на тетиву стрелу.

Четверо встали перед нами прямо из травы, тоже подняв натянутые луки.

– Бросай оружие, - ухмыляясь, проговорил один из разбойников – здоровенный детина, заросший щетиной так, что виднелись одни глаза.

Ах ты, Богиня! Как же мы увлеклись разговором, что не увидели – в заросшей травой балке пряталась засада. Из этой же балки, повинуясь приказам узды, поднялись на ноги четыре лошади. Не знаю, как успела я в эту секунду подумать: вот, значит, как подстерегают они караваны. Я не заметила их потому, что захвачена была разговором, а Илан – потому, что не привычен к степи.

Ходу! – коротко скомандовал Илан, и мы развернулись и пришпорили лошадей.

Стрела свистнула возле моего правого плеча, и я вскрикнула: попади она в Рыжика или в Вишню, мы были бы обречены. К счастью, разбойники были не самыми лучшими стрелками. Нападавшие, грязно ругаясь, тоже вскочили в седла.

До ворот было часа два неспешной езды, а галопом мы могли бы поспеть и за четверть часа, но наши лошади были уставшими, а их – свежими и отдохнувшими. Если б не эта безумная скачка в начале! Илан держался чуть позади меня, и я поняла – бережет.

Что стоило ему бросить меня здесь и умчаться на все четыре стороны? Почему он не сделал этого? Не было времени искать ответы на эти вопросы. Мы неслись во весь дух, и мысли мои мчались столь же стремительно. Еще чуть-чуть, и нас сможет заметить стража на стенах и, может быть, даже успеет прийти на помощь. Но четверо – нет, уже шестеро! – окружали нас полукольцом, и полукольцо это стремительно сжималось. Не вырваться, не уйти…

Быстрее! – снова крикнул мне Илан. – К воротам!

Я снова хлестнула Рыжика, пригнувшись к его шее, и услышала, как сзади возмущенно и негодующе заржала Вишня. А когда оглянулась, то увидела, что Илан остановился и, развернув Вишню, отстреливается – коротко и четко.

Убьют! – заорала я изо всех сил.

Нападавшие видели, конечно, что против них – одиночка. Но от ворот уже мчались к нам на помощь, что-то нечленораздельно крича, несколько верховых. И разбойники сочли за лучшее не связываться – слишком близко мы были к городу. Гортанно ругаясь, развернули они коней и кинулись назад – так быстро, что очень скоро превратились в крошечные точки, пропавшие между холмами.

Госпожа, с тобой все в порядке? – это Илан подъехал ко мне, вытирая мокрый лоб.

Я опомнилась - и кивнула. И тоже стерла испарину. Запоздалый страх пронзил меня, как острая игла; напряжение отпустило, и я едва не свалилась на землю – так резко вдруг закружилась голова.

Тише, госпожа… Все хорошо.

Он удержал меня за плечи… какими твердыми, теплыми и надежными были, оказывается, его руки!

Стражники мчались нам навстречу. Все это длилось, оказывается, едва ли несколько минут – еще кричала в вышине одинокая птица.