Ральф хмыкнул, отбросив неуместные мысли. Даже если он и строил планы на встречу с леди Вуд, теперь планы эти были перечеркнуты узорчатым кошелем и его догадкой, что была еще более оскорбительна.

– Вы так богаты, что позволите мне выкинуть в болото столько денег?! Думаю, что синяки и ссадины мистера Оливы не заработали ему такой суммы. Лучше приберегите деньги для себя!

Он снова хотел помянуть ее загадочного мужа, но отчего-то воздержался, развязал кошель, туго набитый соверенами, и увидел лежащую сверху знакомую серебряную баночку. Ральф вспомнил, как Мод, приговаривая, мазала его спину… Diablo! Он сунул баночку за пояс и вынул из кошеля три монеты.

– Возьмите, мадам! Мне достаточно трех монет, по одной за каждую оказанную вам услугу. – Ральф криво усмехнулся, затянул шнурок на омоньере и протянул его леди Вуд.

Мод нахмурилась. Всего три монеты?! За каждую услугу? Одна, видимо, за спасение от разбойников, вторая – от солдат, а третья – за то, что сопроводил до Лондона? Или?..

Она посмотрела на него и по его взгляду догадалась – за что.

Повозка была совсем близко, а Кардоне ждал, когда она возьмет свой кошель. Мод схватила мешочек и бросила его себе на колени, прижав сверху задрожавшей рукой.

– Если бы я знала, что ваши услуги так дешевы, сэр бродяга, – процедила она сквозь зубы, не сводя с него глаз, – непременно воспользовалась бы ими… в куда большем количестве. Надеюсь, вы не пожалеете, что упустили возможность подзаработать и… продешевили. Всего доброго, сэр!

Она высокомерно кивнула ему, будто отпускала явившегося на зов слугу, и вновь тронула кобылу, направляя ее на стоящего перед ней рыжего, словно тот не загораживал дорогу и путь был свободен. Но Кардоне не дал ей уехать.

Натянув повод рыжего левой рукой, он держал в правой соверены, все три легли решками. Отчеканенный золоченый король восседал на троне, глядя прямо перед собой. Ральф подбросил их, невольно загадав на три орла первое пришедшее в голову, самое невероятное и нелепое: Мод, леди Вуд, станет его женой. Две вернулись на ладонь, вновь явив миру непохожий лик Генриха, третья же, совершив кульбит в воздухе, упала на землю, и гнедая передним копытом вдавила ее в песок дороги. Ральф сжал кулак, усмехнувшись.

Зверь внутри притих, оставив за собой лишь злобное урчание, а сэр Ральф Перси упрямо тянул повод, преграждая путь леди Вуд. Рыжий боком оттирал, отталкивал гнедую к обочине дороги, к болоту, не давая ей дороги и сердито фыркая, словно поддерживая настроение хозяина.

– О, мадам! Их осталось только две. – Перси изобразил сожаление, насколько ему позволяли способности фигляра, данные Всевышним.

А разве не всем из нас они даны, кому-то больше, кому-то меньше?

– И вы готовы воспользоваться моими дешевыми услугами? Когда я задал вам вопрос, вы сказали, что вам было хорошо со мной. Значат ли сии авансы, что вы вновь можете обратиться ко мне в случае неудачного истечения дела? Для того и согласились прийти в церковь Маргариты? Либо развлечься с джентльменом, который способен хранить ваши тайны?

«Бастард! – выругал себя Ральф. – Какого дьявола ты завел этот разговор? Взял бы деньги, распрощался, и дело с концом. Болван!»

Мод смотрела на Кардоне, не желая его видеть – ни сейчас и никогда более! И не могла отвести от него глаз. Он говорил ей ужасные вещи своим низким хриплым голосом, ласкающим ее страстью и нежностью прошедшей ночью, а теперь своей яростью разрывающим в клочья ее сердце. Оскорблял ее с таким видом, будто это доставляло ему особое удовольствие. Он так поступает со всеми женщинами, которые были удостоены его мимолетной страсти? Унижает, чтобы убить в них всякую надежду? Он получил все, что хотел, – женщину в постель, деньги, даже мазь для своей раны. И от всего этого – кроме разве мази – с пренебрежением и отказался.

Повозка поравнялась с ними, Джон Потингтон, сидящий верхом на одном из коней, повернулся в их сторону, придерживая упряжку.

– Мы едем дальше, миледи?

Мод кожей ощутила, как все смотрят на нее.

– Да, поезжайте! – Она попыталась изобразить беспечную улыбку и, подождав, пока повозка проедет мимо, глядя Кардоне прямо в лицо – еще совсем недавно такое родное, а теперь ненавистное, тихо сказала: – Нет, сэр. Я более не нуждаюсь в ваших услугах. К счастью, мы доехали до Лондона, и здесь наши пути расходятся. Нам с вами более не по пути.

«Сама виновата – не надо было задевать его», – обругала она себя.

И мысль, что она не просто доверилась, но и отдала свою девственность, всю нерастраченную, накопившуюся в ней нежность, свою любовь этому мужчине, который смог сказать ей такие ужасные, бесстыдные слова, привела ее в полное отчаяние. «Что я наделала?! Как низко я пала! Бедный мой отец – я опозорила его!»

Если он выкидывает ее соверены – его дело. Она вспомнила об амулете, который он надел на нее в эту ночь. Одной рукой придерживая повод и мешочек с деньгами, второй она нащупала шнурок амулета и попыталась снять его со своей шеи, но ей мешал чепец, и тогда она изо всех сил дернула – раз, другой. Было больно – шнурок впивался ей в кожу, резал ее, а она все дергала, пока не разорвала, и бросила его Кардоне.