Когда они возвращались домой под руку, Сергей спросил у жены:

– А ты не заметила, княгиня, вроде бы вода из речки немного ушла? Убыла вода.

– Нет, не заметила, ваша светлость. Лотосам ведь тоже пить хочется.

И она засмеялась, чисто и звонко, как во времена школьного детства.

7

К рыбалке Козлов остыл. Она была уже ни к чему. Не ко двору княгине Ольге. Приезжал Сергей из Славянска, забрал ружье: «Ты не переживай, тильки попужаю!»

Сергей всегда разговаривал на какой-то чудной смеси.

– Перелекается Натаха! – это уже кубанский суржик. Диалект.

Звонила теща, благодарила за Апухтина:

– Какой экземпляр!

Теща хотела узнать что-то большее, но Сергей увел разговор в сторону: «Как дети?»

Машка ушла на какой-то девичий фитнес.

Ему послышалось «фикнес».

Однажды Сергей размотал удочку и плюхнул поплавком рядом с разросшейся делянкой лотосов. Что-то цветение в них замерло. Прислушиваются цветочки, стоит ли выползать в этот мир. Как цыплятки.

Мимо прошел мужик в фетровой шляпе. Шумно высморкался в сторону рыбака: «Ушла рыба, в песок зарылась. Спячка у нее».

Мужик явно спятил. Буффало не впадает в летаргию. Однако не клевало. И Козлов смотал удочки. Время тянулось медленно. Тот Петр Петрович, хоть и получил коробку с «вложениями», никак не мог выправить для Козловых лицензию. «Тормозят, – вздыхал он, надувая розовые, в склеротических жилах щеки, – через неделю обещали уже конкретно. А вы пока готовьтесь».

К чему готовиться? Купили с Ольгой весельную лодку, несколько вил, лотосы цеплять. Вилы с тупыми рожками, чтобы не повредить растение. Нашли палатку, в которой можно было расположиться с индийскими цветами. Кассовый аппарат – налоговики требуют. Два калькулятора. Журналы бухгалтерского учета. Бланки товарно-транспортных. Готовы, готовы они. Давно готовы. И вот ведь свадеб к зиме больше. Молодежь высвободилась от летней одури, теперь все поголовно женятся.

Неприятно кольнуло одно. Вода из речки стала существенно убывать, обнажая в ней всякую нечисть: автомобильные покрышки, сапоги, бахилы, пластиковые бутылки, рваные женские панталоны, ровесники их семейных баулов.

Сергей заглянул в «офис» агронома Вервикишко. Тот любовался двумя алюминиевыми кастрюлями-выварками, которые утром приволокли два бомжа.

– Представляешшшшь, – шипел Вервикишко, – они счас на рынке – тыща рублей штука. А я им обоим бутылку смаги сунул. Да пожалел, банку горошка еще на закусь, пусть попердывают на всю округу.

– Слыш, Сань, а речка-то наша мелеет?

– Какая речка?

– Канал БК-313. Ясно какая.

Вервикишко задумался. Покусал фалангу указательного пальца.

– Естественно! Мелеет. Положено мелеть. Рис-то убрали? Убрали! Воду спустили? Спустили. По закону. Воду спустили? Она и ушла.

Вервикишко не забыл об агрономии, опять стал мучить Сергея лекцией о периоде вегетации и молочно-восковой спелости ценной крупяной культуры. Он поглядывал на свои кастрюли и распекался все больше, пока эта баланда окончательно не надоела Козлову и тот начал шаркать и топать ногами. Как петух.

Он верил в научные слова бывшего агронома, и все же какой-то червяк внутри его точил, сосал то ли в животе, то ли под ложечкой. Вот ведь пропали окончательно американские бычки. Раньше такого не было. БК-313 осенью сох, а буффало попадались на удочку. И жирнющие. Как будто рисом объевшиеся.

Листы лотоса уже касались берегов. Но на сушу они не выползали, а тянулись лентой вдоль БК-313. И вьющиеся эти растения, лианы, пока не давали никаких цветов, хоть и заполнили весь арендный участок Козловых. Сергей попробовал постучать по тугим листам вилами с набалдашниками. Зеленый пласт пружинил и отдавал свою силу в черенок. Сушил руки. Сухой этот черен как-то неестественно звенел, гудел даже. И в гуде слышалась нутряная тоска.

«Нет, – уговаривал себя Козлов, – это осень, тоска, рисовая система отдыхает. Бакланы улетели к морю. Скоро откроется охота. А ружья? В Славянске «ружо». Но куда уходит вода? Берега стали совсем темными, костлявые ребра сцепок. Такое впечатление, словно вспороли черную тушу дракона и выставили его на осеннее солнце. Сохни, зараза!»

Жена – с пончиками:

– Чем прихлебывать будешь? Компотом, каркаде?

«Карга где?» послышалось Сергею. Сирийскую розу Козлов пил от давления. И он спросил тогда: «А у нас водка есть?»

Ольга кивнула.

– Плесни, старушка!

Она вынула бутылку из холодильника. Буль. И еще раз буль.

– За успех.

– За него.

– За позу лотоса?!

Ему показалось «прозу лотоса».

– За город-герой Новороссийск!

– При чем здесь сивая лошадь?

– Просто. Для патриотизма.

Княгиня была патриоткой.

– Не грусти, Сержик, будет еще небо в алмазах.

– В сапфирах и гиацинтах. Буль-буль. Будет.

– По капельке.

– Жутко как-то.

– А чего это речка сохнет?