И водолаз тонким тенором запел:

– «У меня есть пять рублей, у тебя есть пять рублей, у него есть пять рублей. Выпьем, будет веселей!»

Веселый водолаз. Да и как ему не веселиться, работа – адова.

Поселили Ивана Алексеевича в гостинице «Лотос». Викентий Желябов приказал запереть его в комнате, снабдив всем необходимым: «Чтобы не нарюхался! И чтобы – ни-ни, стольник, тысячу под дверь подсунет – не открывайте».

Надо отдать должное работницам «Лотоса»: и горничной Власовой Неле Николаевне, и дежурной Кристине Перебейнос – не поддались они увещеваниям и денежным подаркам приезжего водолаза.

В два часа ночи им надо было заполнить водой все ёмкости, потому что только ночью из кранов текло. Днем оттуда доносился лишь змеиный шип.

Водолаза пришла глядеть вся станица. Он походил на космонавта, только почему-то с рогами. С плеч у Сидоренко свисали гофрированные трубки. Черт, да и только! Вельзевул-л.

Конечно, он был трезв. Но неуклюж, как все водолазы. С силой поднимая коленки, прошлепал своими свинцовыми подошвами по отлогому берегу. Подручные расчистили водяную гладь от зеленой нечисти. И в эту полынью Иван Алексеевич плюхнулся. На берегу рассказывали, что к водолазному костюму прикреплен был садовый секатор и несколько колбочек для химических опытов. Водолаз плюхнулся. Однако воды для него было явно маловато. Он стоял по грудь в этой самой воде и крутил серыми с синевой рогами.

Все же нырнул под «лотосы», побыл там минут десять и стал выбираться на берег с образцами дна искусственной речки.

Его что-то спросил внезапно подъехавший на белой иномарке руководитель района Потап Михайлович Толузаков. Тот покрутил своим «скафандром» или головой. Потап высморкался. Не поймешь. Народ понял, что если Толузаков появился, то дело принимает нешуточный оборот. Дело в том, что руководитель основную свою жизнь вел то ли в Женеве, то ли в Цюрихе. В район наезжал редко, лишь для приема граждан по личным вопросам.

Водолаз в станице надолго не задержался. На тех же автомобилях, с тем же эскортом Иван Алексеевич Сидоренко укатил в краевой центр сдавать пробы в лабораторию.

Некоторые любопытные станичники, осмелев, после водолаза попытались было вытащить несколько листьев лотоса. Но он не давался в руки. Жег, как крапива, и затягивал храбрецов в объятия.

Сплетники принесли новые вести. Не лотос это. А водяной гиацинт. И уж если этот водяной гиацинт взялся за дело, то он всю влагу вытянет. Его привезли с собой генуэзцы еще до нашей эры – осушать болота. А раскопала это все юный эколог Анечка Огурецкая, ученица седьмого «Б» класса школы № 1. Принесла старый учебник, царский еще, сличила. Так и есть – Eichhornia crassipes. Не лотос, а водяной гиацинт. И еще трясла распечаткой из Интернета, в которой в апокалипсической манере говорилось об этой чуме.

Слух оказался чистой правдой. Правду подтверждало то, что Аня куда-то пропала. Фээсбэ, что ли, заинтересовалось Анечкой Огурецкой? Уехали в Киев и родители юннатки.

Так вот, досужие языки трепали, что и в те времена, когда сюда приплыли из-за Буга казаки, осушали плавни этим вот гиацинтом. Лишь легендарный герой Гражданской войны Глоба пригнал сюда технику и рабов. Кто теперь скажет, откуда эти рабы взялись? Рабы, III век до н. э. И стал Глоба с невольниками рыть каналы для риса. Воду потянул с реки Кубани. Железный был человек. Он да еще Кожух. Оба-двое. Но в 30-х годах ХХ века уже нашей эры они потерялись из виду. Без всякой повестки.

А вот Сергею Козлову пришла повестка из милиции. Он разузнал по своим каналам, для чего вызывают. Надо явиться по поводу незаконного хранения оружия.

– Ружье у меня зарегистрировано. На учете. И в стальном шкафу хранится, – с порога заявил он молодому следователю с золотистым пушком под губой.

Тот мял свои костистые руки и читал какой-то листок. Этих листков было несколько.

– Свидетельские показания, – серьезно взглянул на Сергея Андреевича Козлова лейтенант. – Полюбуйтесь.

– Что еще за показания?

– Читайте, читайте. – Следователь потер подбородок и специально, виляя узкими бедрами, подошел к окну, чтобы не мешать.

Козлов читал и ничего не понимал. Писала его жена Ольга. Её почерк. Какую-то ахинею, чертовщину. Она настрочила такое, что волосы дыбом. Впору ее в сумасшедший дом сажать. Писала, что ее муж Козлов С.А. привез из Борисоглебска специальные цветы, которые посадил в реке для того, чтобы погубить водоем. Потом он, Козлов С.А., вовлек ее в грязную идею торговать этими цветами. Он ездил в Борисоглебск и оттуда – в Новороссийск. В Новороссийске встречался с сообщниками в казино «Позолота». Сергей схватил второй листок, услужливо пододвинутый молодым следователем. Это были свидетельские показания агронома Вервикишко. Он хватал фразы: «Пытался выудить информацию, чтобы эта гадость успешнее распространялась…» Свидетельские показания Сергея Яковлевича Подкопаева из г. Славянска-на-Кубани походили на хорошо придуманный рассказ о том, как «он на коленях у меня просил денег. Идея, мол, хорошая есть – погубить весь мир одной зеленой удавкой».

– Бред, – наконец оторвал от листков глаза Козлов. – Бредятина. Надеюсь, вы понимаете?

Лейтенант кивнул и опять, повиливая задом, отошел к окну. Из форточки доносился жуткий вой циркулярной пилы. Как будто кости резали.

– Я пошел? – робко проговорил Сергей Андреевич Козлов.

Лейтенант набычился и зло взглянул на него. Голос у молодого милицейского офицера тонкий. Он не соответствовал ситуации:

– Никуда вы не пойдете. Вы арестованы. Пока только на сутки до санкции прокурора.