Когда на месте нынешнего Северинга только начали появляться первые землянки, этот хутор уже давно стоял заброшенным. Годы шли, усадьба ветшала, да так её в народе и прозвали - Ветшаная усадьба. Как водится, поползли шепотки о несметных сокровищах, что спрятаны там. И не отпугивают кладоискателей ни слухи о привидениях, вурдалаках да упырях, богатство охраняющих, ни о том, что золото проклято...
АКТ ЛЛЛ. ХУТОРОК С ПРИВИДЕНИЯМИ
– А давайте пойдём клад искать!
– ни с того, ни с сего заявил вдруг Сенька.
– В Ветшаную (1) усадьбу?
– сразу догадался Вилль.
– Там, почитай, почти все наши искали, да только никто ничего не нашёл.
– Вот именно, почти все. Кроме нас! Значит, нам уж точно бог Удачи "чёт" выкинет!
Сегодня в "домике-на-ножках" было особенно людно (и нелюдно). Кроме братьев Лесовят и Эртана, к караульному стражнику заглянули мельниковы дочки, даже Майя, поначалу державшаяся с деревенскими отчуждённо, к концу лета совсем вжилась в компанию и уже не считала зазорным гулять от заката до рассвета и обниматься со своим парнем на людях. Девочки подошли к делу ответственней ребят, захвативших только табак да бутылку дрянного винца, на поверку оказавшегося забродившим сливовым компотом, и теперь на столе стоял жбан слабенькой цветочной медовухи, а в покорёженном щите, за не имением иной годящей посуды, лежали пирожки с рыбой-луком. Словом, вечер задался, и настроение у всех было преотличным.
– Давеча сон был мне в руку. Вещий, - загадочно прищурившись, Сенька неглубоко затянулся, но самокрутку по кругу не передал: так уж заведено, что баюну и трубку в руки, и чарку в обход остальных поднесут, лишь бы сказывал складно. Курили ребята не потому что хотелось, а для фасона, позёрствуя перед девочками, только Вилль хранил верность яблокам. Впрочем, Майю это очень даже устраивало.
– И что прриснилось?
– поторопил приятеля Эртан.
Сеньян глубокомысленно набрал полный рот дыма и, не спеша, с чувством и достоинством, выпустил в затерявшийся за сизыми облачками потолок.
– Ну?!
– Лушка с Ташей с двух сторон ткнули его локтями под рёбра.
– Кхе-кхе-э!
– не ожидавший подвоха рассказчик перегнулся напополам, и Веньян, пользуясь оказией, выхватил самокрутку. Откашляв остатки дыма, Сеньян возмущённо и обижено уставился на брата глазами, полными горьких слёз.
– А я позавчерра видел, как водяной с бобррами из-за плотины брранится, - сказал Эртан, к которому перекочевала самокрутка.
– Так вот, сон, говорю, был мне вещий!
– спохватился Лесовёнок, сообразив, что затянул с почином и рискует потерять право лидерства на сегодняшний вечер.
– Иду я, значит, по тракту нашему на юг, а кругом - луга серебрятся. Луна-то полная, высоко стоит, всё далеко окрест видать. И тишина...
– А-ву-у-у!
– закрыв рот ладонью, тихонько провыл Вилль. Под сердитыми взглядами остальных, Майя щёлкнула его по носу.
– Вот если я сейчас с дивана встану и пасть тебе кулаком запечатаю, как думаешь, хорошо ли будет?
– вкрадчиво поинтересовалась Лукьяна.
– И - тишина!!!
– рявкнул Сенька, перебивая открывшего было рот аватара.
– И вдруг чудится мне, будто филин в дальней чаще гукает: раз, другой, третий. А, как смолк он, услышал я за спиной шаги, да такие чёткие, ровно кто на каблучках вышагивает. Али на копытах...
– Ой!
– Ташка уткнулась лицом в плечо жениха.
– Цок-цок, цок-цок... И сопит тяжело так, недобро...
– Сеньян покровительственно похлопал девушку по голове, смакуя и сам процесс, и возвращение самокрутки.
– Замер я, точно в землю вмазанный, и обернуться не могу. И обгоняет меня козёл. Огромный, лохматый, чёрный, а рога-а... сам олений царь дорогу уступил бы, да ещё в ножки поклонился. Идёт, камни подбирает, а из... чрева его самоцветы сыплются! Тут отмер я и...
– Какаш... тьфу, камушки давай собирать, - подсказал Вилль.
– Что я, дурак...
– ...Добро на дороге бросать...
Лесовёнок решил оставить последнее слово за настоящим дураком, и продолжил:
– Решил я его окликнуть. "Эй, рогатый, - зову, - постой! Скажи-ка мне, ты чистый дух, аль не чистый?" Остановился козёл, поворотился ко мне, а глаза так угольями и полыхают...
– И что говорит?!!
– Козлы не говорят, они блеют, - назидательно ответствовал Сенька.
– И что дальше?
– даже скептик Вилль начал проникаться.
– И - всё!
– гордо объявил рассказчик и растёр по стенке остатки самокрутки.
– Я проснулся.
Какое-то время слушатели мрачно созерцали образовавшуюся на стене крокозяблу, потом Эртан плюнул.
– Тьфу ты, бгыррых ан"гыррыз...
– встал со своего ведра и пошёл разливать медовуху, дабы утопить в хмельном зелье обманутые надежды.