– Со-о-он! Ве-е-ещий!
– сердито проблеял Веньян.

– Так ведь камушки, козёл!
– горячо возразил его брат.

– Сам козёл!
– оскорбился Венька.

– Безрогий!
– подтвердила Лушка.

– Да не ты козёл, тот козёл!
– Сенька наугад ткнул пальцем и попал в Эртана.

– Я тя щас... забодаю...
– орк набычился.

– Тише, тише, стадо моё!
– попытался усмирить всех аватар.

Но вышло с точностью до наоборот. Майя вдруг беспричинно возмутилась и опрокинула парня на тюфяк.

– Девчонки, он нас козами обозвал! Айда всыплем ему!

Лушка с гоготом ринулась в атаку булыжником, пущенным из пращи, за ней отколотой щебёнкой поскакала краснеющая Таша. Вилль не особо и сопротивлялся, когда на него навалались три разнопропорциональные дамы. Остальные парни снисходительно фыркали: каждому не хотелось и одновременно хотелось оказаться на его месте.

– Бесполезно!
– стражник расслабленно заложил руки за голову.
– Я не ревнивы-ы-ихи-хи-хи-хи!

– Аха-ха-ха-ха!
– возрадовались девочки. Вилль опомнился и начал отбиваться, но хулиганки напару хватали его за руки, в то время как третья душевно шуровала по рёбрам.

Когда куча мала, наконец, распалась, все отдышались, отсмеялись, стражник раздумчиво сказал:

– А ведь сон и впрямь мог быть вещим. О том хуторе чего только не говорят, но все сходятся в одном - там спрятан клад. Над входной дверью особняка вырезана козлиная голова с огромными витыми рогами, да и балясины на веранде ими заканчиваются. И идти туда как раз по тракту на юг.

– Во-от!
– воспрял духом Сенька.
– А я про что?!

– А что о том хуторе рассказывают?
– спросила Майя: от любопытства и медовухи глаза у неё разгорелись.

– Привижения шам вожащщя, - ответила Лушка, разгрызая кедровый орешек.

– Не привидения, а вурдалаки, - возразил Венька.

– Корроче, упырри!
– подытожил Эртан.

– Лет восемьдесят назад, а то и раньше, хутора не было, а была избушка в одну комнатку, - начал Вилль.
– Стояла она на старице Клин, которую иначе называют Бесовы рога, и как раз на смык рогов выходила покосившаясь дверь избушки. Жил там молодой отшельник. То ли изгнанником он был, то ли бирюком по натуре - никто не знает, но только семьи он не заводил и гостей не звал. А потом как-то внезапно разбогател и стал купцом, да таким хватким, будто деньги сами шли к нему в руки. Его так и прозвали - Золотая Лапа...

– На красном сукне он разбогател, - подсказал Сенька.
– Краску изобрёл особо стойкую и яркую.

– Не на сукне, а на овечьей шерсти, - авторитетно поправил Венька.
– Говорят, будто он скупал простую шерсть в окрестных деревнях и вымачивал в растворе, от которого она становилась необычайно мягкой, прочной и золотом на солнце отливала.

– Уж вам ли, пасечникам, не знать! Пчёлы у него несли мёд такой целебный, какого во всём мире не сыскать!
– поддела братьев Лушка.

– А иные говоррят, будто он с бесями из одной чаррки пил. Детей по окррестным дерревням ворровал, а беси ему за них золото по весу отсыпали, - тихо, но проникновенно сказал Эртан.

– Как бы то ни было, дела он вёл в Стрелецке...

– Но я там живу, и никогда о том хуторянине не слышала, - перебила стражника Майя.

– Откуда ж тебе слышать, ты же в гимназии учишься, - противненько съязвил Венька, дескать, куда вам, вшивой интиллигенции, до нас, неграмотных, да сведующих.

– Лушка, как думаешь, если я ему сейчас пасть кулаком запечатаю, хорошо ли будет?
– глядя в потолок, спросил Вилль. Ему не ответили, и аватар спокойно продолжил: - Другие купцы да торговцы спрашивали совета, и никогда Лапа не ошибался. Естественно, и с этого он имел выручку. Бывало, сядет в карты играть и из-за стола не встанет, пока остальных игроков до порток не разденет. Решит куда пешим прогуляться - так непременно хоть сколку на дороге, да найдёт. Отстроил себе хоромы, батраков нанял, прислугу... Да вдруг перестал в Стрелецке появляться. Уж и летние ярмарки прошли, и зерно он должен был по осени подвезти - а нету, пропал человек. Решили стрелецкие проверить, не случилась ли с ним беда какая. Собрались, а самим боязно: уже тогда недобрые о Лапе слухи ходили. Но всё-таки набрались храбрости, запрягли возок и поехали...