В одном из залов я не удержался — подошел к боль­

шому зеркальному окну и залюбовался Невой, Петропав­

ловской крепостью, Биржей, как делал всегда, когда бы­

вал в Эрмитаже.

— Любуетесь Невой? — услышал я за спиной голос

Б л о к а . — Я тоже люблю постоять у этих окон, но нас

ждет Всеволод Эмильевич, пойдемте.

Блок представил меня Мейерхольду, который сказал,

что давно обо мне слышал от Александра Александрови­

ча, что он рад со мной поработать, пожелал успехов и

тут же вырвал из блокнота листик бумаги, написал на

нем приказ о принятии меня на работу и отдал его мне

для передачи управляющему делами. Потом Блок пошел

знакомить меня с двумя членами Издательского бюро и

по дороге рассказал о них: А. К. Голубев — пожилой че­

ловек, раньше был не то директором, не то председате­

лем правления Госбанка, точно он не знает, а другой —

Н. Э. Радлов, сын философа, сам художник-сатирико-

новец. Последнего я немного знал раньше.

Неожиданная деловитость Мейерхольда, странная ре­

комендация моих будущих товарищей, роскошные стены

дворца — все это, вместе взятое, почему-то крайне сму­

тило меня, и я уже пожалел, что вчера так легкомыс­

ленно поддался обаянию поэта и согласился на эту аван­

тюру. Но возврата не было.

В Издательском бюро мои будущие товарищи ждали

меня. Прием вначале показался мне несколько офици­

альным.

А. К. Голубев, солидный, почтенного возраста человек,

дружелюбно улыбался и, мне показалось, оценивал мою

274

фигуру опытным глазом. Приветлив был и Н. Э. Радлов,

худощавый молодой человек высокого роста. Он выделял­

ся непривычной но тому времени элегантностью в костю­

ме и манерах. Я почувствовал себя неловко в этих рос­

кошных дворцовых залах: моя давно не новая солдатская

гимнастерка и высокие нечищеные сапоги совсем не гар­

монировали ни с этой роскошью, ни с изысканно строги­

ми костюмами моих товарищей. Впрочем, и товарищами

я стеснялся их называть — уж очень не шло к ним та­

кое обращение.

Пока меня знакомили с портфелем Издательского

бюро, Блок был рядом и принимал участие в разговоре.

Он, должно быть, понял мою неловкость и своим присут­

ствием решил подбодрить меня.

Этот добрый жест и чуткость Александра Александ­

ровича поддержали меня.

Голубев и Радлов оказались отличными работниками,

и если бы не они, я провалился бы на первых шагах ра­

боты.

В списках рукописей Издательского бюро я обнару­

жил большое количество пьес нескольких серий: «Рус­

ский театр», «Иностранный театр», «Детский театр» — то

были пьесы разных времен и народов. Но, помимо пьес,

в издательском плане было несколько сборников Истори-

ко-театральной секции, сборники «Игра», «Временник»,

серия «Биографические очерки драматических писате­

лей», сборники «Записки Института живого слова». Из

всего этого обилия книг только несколько были на пе­

чатных машинах, остальные были в разных стадиях про­

изводства. Это беспокоило меня, и, когда вечером, на

Офицерской, я делился своими первыми тревожными впе­

чатлениями, Блок успокаивал меня и рассказал о неко­

торых известных ему перспективах.

На следующий день я стряхнул с себя охватившие

меня накануне сомнения и трусость и нахально присту­

пил к работе. Поехал в типографию, и дело, далеко не

сразу, завертелось. Блок, как обещал, помогал мне сове­

том, а иногда ездил со мной в типографию. Кстати, беседы

Блока в типографии всегда приносили реальную помощь.

Через несколько месяцев, к концу 1918 года, мы вы­

пустили около трех десятков пьес. Правда, все они были

напечатаны на плохой газетной бумаге и далеко не

массовым тиражом, но спрос на пьесы, хоть в малой мере

был удовлетворен.

275

Первые дни работа в Издательском бюро отнимала у

меня много времени, пришлось манкировать делами «Ал­