– Маринка! Нука быстро домой! Время четвертый час ночи!
– Вдруг порвал тишину женский крик.

– Ну ма-ам!
– Тут же ответил ей девичий голос. Кричали на другой стороне водохранилища, но в ночной тишине казалось, что совсем рядом.

– Ни ветерка, ни крика птицы.
– Вдруг тихо заговорила Лариса.

– Над рощей - красный диск луны,

`

И замирает песня жницы

`

Среди вечерней тишины.

`

Забудь заботы и печали,

`

Умчись без цели на коне

`

В туман и луговые дали,

`

Навстречу ночи и луне.

– Блок?
– Не переставая смотреть на огонь спросил Артём.

– Он, проказник.
– Так же оставаясь неподвижной ответила девушка.

– Все тихо.
– Почти шепотом заговорил Артём.

– Всё тихо: звука нет, всё тихо: нет движенья.

`

Везде глубокий сон - на небе, на земле;

`

Лишь по реке порой минутное волненье:

`

То ветра вздох; листа неслышное паденье;

`

Везде покой - но не в моей душе.

`

Да, понял я, что в этот час священный,

`

Природа нам дает таинственный урок.

`

И голос я внимал в душе моей смущенной,

`

Тот голос внутренний, святой и неизменный,

`

Грядущего таинственный пророк.

Артём замолчал. Потом наклонился, дотянулся до кладки дров и подбросил в камин еще одно полено.

– Ты ведь не веришь в Бога?
– Просто спросила Лариса.

– В которого?

– Я так и думала.
– Просто сказала она и неожиданно продолжила начатый Артёмом стих Тургенева:

– В моей душе тревожное волненье:

`

Напрасно вопрошал природу взором я;

`

Она молчит в глубоком усыпленье -

`

И грустно стало мне, что ни одно творенье,

`

Не в силах знать о тайнах бытия.

Артём промолчал.

– Сварог?
– Просто спросила Лариса. Артём по прежнему молчал.
– Ведь это отсюда и странная кровать и коллекция молотков, да и камин...

– Ты догадлива.
– Перебил ее Артём.
– Только не Сварог, а Вышень. Если что, я обращаюсь к Вышню, а Сварога лишь почитаю, но ты ведь не об этом хотела спросить.
– Лариса кивнула.
– Ну так спрашивай.

– Не об этом, - согласилась девушка, - тем не менее, почему?

– Почему что?

– Сварог и Вышень а не Христос?

– Да.

– Я ему не верю.

– Не в него, а ему?
– Уточнила Лариса.

– Именно.

– Ты считаешь, что он лишь один из пророков который так же мог ошибаться?

– И не только он.

– А кто еще?

– Те, кто бесконечное количество раз переводил и трактовал.

– А древние боги значит не ошибались?

– Может и ошибались.
– Пожал плечами Артём.
– Только с их мудростью человечество из пещер вылезло, скот приручило, поля стало возделывать и сложилочь как цивилизация, какая ни какая, а цивилизация.

– Но машину и самолет уже при теперяшней вере придумали.
– Перебила его Лариса.

– Да-а?
– С сарказмом протянул Артём.
– При ней - согласен. А ты можешь уверенно доказать, что благодаря ей, а не вопреки?

– А ты можешь доказать, что именно вопреки?
– Не менее ехидно поддела его Лариса.

– Могу.

– Ой не надо!
– Замахала она не него руками.
– Твое доказательство будет размером с полное собрание сочинений Ленина!
– Девушка засмеялась.

– А вот и нет, - не принял ее веселья Артём, - одно слово.

– Ну если одно слово, тогда ладно.
– Не прекращая смеяться позволила она.

– Савонарола.
– Спокойно сказал он и пригубил вино.

– И что это за аббревиатура?
– Лариса на всякий случай перестала смеяться.

– Это не аббревиатура, а имя, Джироламо Савонарола. От его имени до сих пор любой флорентиец вздрагивает.

– И что же он сделал? Флоренцию с землей сравнял?

– Почти, - кивнул Артём, - он во истину стахановскими темпами превратил прекрасны город, город поэтов и художников, в загон с серыми мышами ненавидевшими и уничтожавшими все прекрасное и прогрессивное. Если бы не вмешательство Медичи, может и о гении Микеланджело мы бы сейчас ничего не знали.
– Чуть помолчав закончил он.