писать его при помощи стенографа. Достоевский думает, что в романе будет

около семи печатных листов большого формата, и предлагает за весь труд

пятьдесят рублей.

Я поспешила согласиться. Имя Достоевского было знакомо мне с детства:

он был любимым писателем моего отца. Я сама восхищалась его произведениями

и плакала над "Записками из Мертвого дома". Мысль не только познакомиться с

талантливым писателем, но и помогать ему в его труде чрезвычайно меня

взволновала и обрадовала.

Ольхин передал мне небольшую, вчетверо сложенную бумажку, на

которой было написано: "Столярный переулок, угол М. Мещанской, дом

Алонкина, кв. N 13, спросить Достоевского", и сказал:

– Я прошу вас прийти к Достоевскому завтра, в половине двенадцатого,

"не раньше, не позже", как он мне сам сегодня назначил. <...> 4

<II>

Четвертого октября, в знаменательный день первой встречи с будущим

моим мужем, я проснулась бодрая, в радостном волнении от мысли, что сегодня

осуществится давно лелеянная мною мечта: из школьницы или курсистки стать

самостоятельным деятелем на выбранном мною поприще.

Я вышла пораньше из дому, чтобы зайти предварительно в Гостиный двор

и запастись там добавочным количеством карандашей, а также купить себе

маленький портфель, который, по моему мнению, мог придать большую

деловитость моей юношеской фигуре. Закончила я свои покупки к одиннадцати

часам и, чтобы не прийти к Достоевскому "не раньше, не позже" {Это было

обычным выражением Федора Михайловича, который, не желая терять времени в

ожидании кого-либо, любил назначать точный час свидания и всегда прибавлял

при этом: "Не раньше, не позже". (Прим. А. Г. Достоевской.)} назначенного

времени, замедленными шагами пошла по Большой Мещанской и Столярному

переулку, беспрестанно посматривая на свои часики. В двадцать пять минут

двенадцатого я подошла к дому Алонкина и у стоявшего в воротах дворника

спросила, где квартира N 13. Он показал мне направо, где под воротами был вход

на лестницу. Дом был большой, со множеством мелких квартир, населенных

купцами и ремесленниками. Он мне сразу напомнил тот дом в романе

"Преступление и наказание", в котором жил герой романа Раскольников.

Квартира N 13 находилась во втором этаже. Я позвонила, и мне тотчас

отворила дверь пожилая служанка в накинутом на плечи зеленом в клетку платке.

Я так недавно читала "Преступление", что невольно подумала, не является ли этот

платок прототипом того драдедамового платка, который играл такую большую

роль в семье Мармеладовых. На вопрос служанки, кого мне угодно видеть, я

ответила, что пришла от Ольхина и что ее барин предупрежден о моем

посещении. <...>

Служанка пригласила меня в комнату, которая оказалась столового.

Обставлена она была довольно скромно: по стенам стояли два больших сундука, прикрытые небольшими коврами. У окна находился комод, украшенный белой

вязаной покрышкой. Вдоль другой стены стоял диван, а над ним висели стенные

часы. Я с удовольствием заметила, что на них в ту минуту было ровно половина

двенадцатого.

Служанка просила меня сесть, сказав, что барин сейчас придет.

Действительно, минуты через две появился Федор Михайлович, пригласил меня

пройти в кабинет, а сам ушел, как оказалось потом, чтобы приказать подать нам

чаю.

Кабинет Федора Михайловича представлял собою большую комнату в два

окна, в тот солнечный день очень светлую, но в другое время производившую

тяжелое впечатление: в ней было сумрачно и безмолвно; чувствовалась какая-то

подавленность от этого сумрака и тишины.

5

В глубине комнаты стоял мягкий диван, крытый коричневой, довольно

подержанной материей; пред ним круглый стол с красной суконной салфеткой. На

столе лампа и два-три альбома; кругом мягкие стулья и кресла. Над диваном в

ореховой раме висел портрет чрезвычайно сухощавой дамы в черном платье и

таком же чепчике. "Наверно, жена Достоевского", - подумала я, не зная его