Федор Михайлович проводил меня до двери и велел Федосье посветить мне на

лестнице.

Дома я с восторгом рассказала маме, как откровенен и добр был со мною

Достоевский, но, чтобы ее не огорчать, скрыла то тяжелое, никогда еще не

испытанное мною впечатление, которое осталось у меня от всего этого, так

интересно проведенного дня. Впечатление же было поистине угнетающее: в

первый раз в жизни я видела человека умного, доброго, но несчастного, как бы

всеми заброшенного, и чувство глубокого сострадания и жалости зародилось в

моем сердце...

Я была очень утомлена и поскорее легла в постель, прося разбудить меня

пораньше, чтобы успеть переписать все продиктованное и доставить его Федору

Михайловичу в назначенный час.

<IV>

На другой день я встала рано и тотчас принялась за работу. Продиктовано

было сравнительно немного, но мне хотелось красивее и отчетливее переписать, и

это заняло время. Как я ни спешила, но опоздала на целых полчаса.

Федора Михайловича я нашла в большом волнении.

– Я уже начинал думать, - сказал он, здороваясь, - что работа у меня

показалась вам тяжелою и вы больше не придете. Между тем я вашего адреса не

записал и рисковал потерять то, что вчера было продиктовано.

10

– Мне очень совестно, что я так запоздала, - извинялась я, - но уверяю вас, что если бы мне пришлось отказаться от работы, то я, конечно, уведомила бы вас

и доставила бы продиктованный оригинал.

– Я оттого так беспокоюсь, - объяснял Федор Михайлович, - что мне

необходимо написать этот роман к первому ноября, а между тем я не составил

даже плана нового романа. Знаю лишь, что ему следует быть не менее семи

листов издания Стелловского.

Я стала расспрашивать подробности, и Федор Михайлович объяснил мне

поистине возмутительную ловушку, в которую его поймали.

По смерти своего старшего брата Михаила, Федор Михайлович принял на

себя все долги по журналу "Время"4, издававшемуся его братом. Долги были

вексельные, и кредиторы страшно беспокоили Федора Михайловича, грозя

описать его имущество, а самого посадить в долговое отделение. В те времена это

было возможно сделать.

Неотложных долгов было тысяч до трех. Федор Михайлович всюду искал

денег, но без благоприятного результата. Когда все попытки уговорить

кредиторов оказались напрасными и Федор Михайлович был доведен до

отчаяния, к нему неожиданно явился издатель Ф. Т. Стелловский с предложением

купить за три тысячи права на издание полного собрания сочинений, в трех томах.

Мало того, Федор Михайлович обязан был в счет той же суммы написать новый

роман.

Положение Федора Михайловича было критическое, и он согласился на

все условия контракта, лишь бы избавиться от угрожавшего ему лишения

свободы.

Условие было заключено <летом> 186<5> года, и Стелловский внес у

нотариуса условленную сумму. Эти деньги на другой же день были уплачены

кредиторам; таким образом, Федору Михайловичу не досталось ничего на руки.

Обиднее же всего было то, что через несколько дней все эти деньги вновь

вернулись к Стелловскому. Оказалось, что он скупил за бесценок векселя Федора

Михайловича и чрез двух подставных лиц взыскивал с него деньги. Стелловский

был хитрый и ловкий эксплуататор наших литераторов и музыкантов

(Писемского, Крестовского, Глинки). Он умел подстерегать людей в тяжелые

минуты и ловить их в свои сети. Цена три тысячи за право издания была слишком

незначительна ввиду того успеха, который имели романы Достоевского. Самое же

тяжелое условие заключалось в обязательстве доставить новый роман к 1-му

ноября 1866 года. В случае недоставления к сроку Федор Михайлович платил бы

большую неустойку; если же не доставил бы роман и к 1-му декабря того же года, то терял бы права на свои сочинения, которые перешли бы навсегда в

собственность Стелловского. Разумеется, хищник на это и рассчитывал.

Федор Михайлович в 1866 году поглощен был работою над романом