П и с а т е л ь. Ага. Это за мной. Пардон... (Забирает у приятельницы бутылку.)Прощайте, моя конфеточка...

С т а л к е р. Пойдемте.

П и с а т е л ь. Одну минуту. Вот эта дама любезно согласилась следовать за мной в Зону. Она — мужественная женщина, хотя и глуповата. Ее зовут... э-э... Простите, как вас зовут?

Приятельница немедленно загорается интересом.

П р и я т е л ь н и ц а. В Зону? Вы — сталкер?

Сталкер принужденно улыбается.

С т а л к е р. Ну какой я сталкер? (Писателю.)Вы все шутите. А нас тем временем уже ждут. Извините нас, мадам, нас ждут.

Он крепко берет Писателя за локоть и увлекает его по улице.

П и с а т е л ь (оборачиваясь).Прощайте, моя бабочка! Моя, в каком-то смысле, стрекозочка! (Сталкеру.) Послушайте, вы не знаете, кто она такая?

С т а л к е р. Вы все-таки напились.

П и с а т е л ь. Я? Ни в какой степени.

Сталкер увлекает его по улице.

П и с а т е л ь. Я просто выпил, как это делает половина народонаселения. Другая половина — да! — напивается. Женщины и дети включительно. А я просто выпил...

Грязное темное помещение ночного кафе. За стойкой маячит сонный бармен. В сторонке у столика стоит Профессор.

Сталкер и Писатель входят.

П и с а т е л ь. Ну что ж, по стаканчику на дорогу? Как вы считаете? (Смотрит на Сталкера.)

С т а л к е р. Нет. Не надо.

П и с а т е л ь. Понятно. Сухой закон. Алкоголизм — это бич народов. Что ж, будем пить пиво.

Они подходят к Профессору, и тот спрашивает Сталкера.

П р о ф е с с о р. Это что? С нами?

С т а л к е р. Да. Ему тоже надо туда. Ничего, Профессор. Не беспокойтесь. Он протрезвеет.

П и с а т е л ь. Вы действительно профессор?

П р о ф е с с о р. Если угодно.

П и с а т е л ь. В таком случае разрешите представиться. Меня зовут...

С т а л к е р. Вас зовут Писатель.

П р о ф е с с о р. А как зовут меня?

С т а л к е р. Вас? Вас зовут Профессор.

П и с а т е л ь. Ага. Понятно. Я — писатель, и меня все почему-то зовут Писатель...

П р о ф е с с о р. Известный писатель?

П и с а т е л ь. Нет. Модный.

П р о ф е с с о р. И о чем же вы пишете?

П и с а т е л ь. Да как вам сказать... В основном о читателях. Ни о чем другом они читать не хотят.

П р о ф е с с о р. По-моему, они правы. Ни о чем другом и писать, наверное, не стоит...

П и с а т е л ь. Писать вообще не стоит. Ни о чем. А вы что — химик?

П р о ф е с с о р. Скорее,физик.

П и с а т е л ь. Тоже, наверное, скука. Поиски истины. Она прячется, а вы ее повсюду ищете. В одном месте копнули — ага, ядро состоит из протонов. В другом месте копнули — красота, треугольник а бэ це равен треугольнику а-прим бэ-прим це-прим... Вы неплохо устроились. Мне хуже. Я эту самую истину выкапываю, а в это время с нею что-то такое делается... Выкапывал я истину, а выкопал кучу дерьма. Возьмите вы какой-нибудь закон Архимеда. Он с самого начала был правильным, и сейчас он правильный, и всегда будет правильный. А вот стоит в музее античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а сейчас он стоит в музее и вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью форм... Все ахают и охают, и вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь жулик или шутник. И форма у него осталась неповторимой, и рисунок лаконичный, но аханье, как ни странно, стихает...

П р о ф е с с о р. Вы не правы. Вы говорите о профанах и снобах...

П и с а т е л ь. Ничего подобного. Я говорю о горшках. Я сам двадцать лет леплю такие горшки. И поскольку я — писатель модный, они восхищают книголюбов лаконичностью рисунка и неповторимостью формы. А через двадцать лет придет мальчик и заорет во все горло про голого короля!

П р о ф е с с о р. Господи. И вы об этом все время думаете?

П и с а т е л ь. Первый раз в жизни. Я вообще редко думаю. Мне это вредно.

П р о ф е с с о р. Наверное, невозможно писать и при этом все время думать, как ваш роман будет читаться через сто лет.

П и с а т е л ь. Натюрлих! Но с другой стороны, если через сто лет его не станут читать, то на кой хрен его сегодня писать?

С т а л к е р. А деньги? А слава?

П и с а т е л ь. Деньги! Слава! Слушайте, давайте поговорим о чем-нибудь приятном! Кстати, Профессор, ради чего вы впутались в эту историю? Чего вам понадобилось в Зоне?

П р о ф е с с о р (несколько ошарашенно).Н-ну... Что может физику понадобиться в Зоне? А вот что может в Зоне понадобиться Писателю — это интереснее. Деньги у вас, как я понимаю, есть. Слава — тоже.