— Откуда он у тебя?

— Тот? — он вмиг помрачнел. — Те тролли, — Кристине не нужно было объяснять, что это были за тролли, и без лишних слов было понятно. — Один из них бросил меня прямиком на мой же топор...

Кристина протянула его бутылку какого-то дешевого пойла, которое обычно находится в отельных номерах.

— Сейчас будет больно.

— А градус меня успокоит? — усмехнувшись, спросил он.

Тина пожала плечами. Вьюга выпил маленькую бутылочку залпом. Обработав рану спиртом, девушка приступила к настоям.

Тина открыла пузырек и понюхала его содержимое. Пахло оно какими-то травами, и ещё отчетливо слышался запах мелиссы.

— Люди говорят, время лечит, — прошептала Тина.

— Не слушай, у людей физиологическая потребность во вранье.

Вьюга зажмурил глаза и проглотил крик боли, когда Тина обводила его рану мазью. Чтобы отвлечься, он стал говорить:

— Я помню этот день, как вчера. Прошло уже больше года, но я помню все в самых ярких и точных деталях. Все самые бесполезные фразы и интонации, которыми они были сказаны...

Слегка обернувшись, он увидел, что Тина очень внимательно его слушает, поэтому продолжил:

— Иногда по утрам я просыпаюсь и на какую-то долю секунды, мне кажется, что он жив. Это прозвучит ужасно, но я не знаю, что гложет меня сильней: чувство вины или то, что его нет рядом, — он перевел дыхание. — Сначала со мной никто не разговаривал, даже Мира. До смерти брата мы не были так близки, для Миры Тима был лучшим другом. Я думал, она ненавидит меня, поэтому и не говорит со мной, но она боялась причинить мне боль. Своими словами. Понимаешь? Она боялась сделать больно МНЕ? Порой мне кажется, что я так и остался там, у того моста. Забытый всеми и собой...

Кристина не могла смотреть на него с сожалением, никакое сожаление или пустые слова не исцелят этого парня. Его рана, которая изнывает внутри, не заживет от пустого «мне жаль». Только он сам способен простить себя.

— Это была не твоя вина, Вьюга.

— Возможно, но меня винят другие. Сложно усомниться в их правоте, когда ты сам уверен, что они правы. Мама меня ненавидит. Я забрал её любимого сына, я забрал надежду нашего семейства...

Кристина уткнулась щекой в его спину и легко обняла, не прикасаясь к поврежденной руке.

— Те, кто остаются в живых всегда себя винят. Мелочная ошибка стоила жизни твоему брату, но это ошибка не была твоей!

— А чьей же?

— Я уже говорила тебе однажды. В смерти твоего брата виноват его убийца и никто другой.

Кристина отстранилась от него. На какую-то долю секунды Вьюга забыл, кто она такая. Ему хотелось слушать и говорить с ней. Она обладала такой энергией, которую не имел никто из его знакомых. Она была истинной Королевой, такой, за которой он мог бы пойти куда угодно.

— Завтра его день рождение. Ему должно было исполниться двадцать пять лет.

Тина завела его руку вверх и обмотала бинтом. Подойдя к шкафу, она достала футболку и помогла ему её надеть.

— Вьюга? — позвала она, когда парень уже лег и начал дремать.

— Да? — не раскрывая глаз, отозвался он.

— Прости себя. Я думаю, что Тимофей этого бы хотел.

Вьюга открыл глаза и в задумчивости поглядел на Тину.

— Ты станешь великой Королевой, Кристина Ивашкова.

_________________________________

* Здесь имеется в виду песня Фрэнка Синатры «New York, New York».

Глава 12

Князь вампиров

Ужасно снова воскрешать боль.

Ф.С. Фицджеральд

Из дневника Дамьена.

« 1728 год. Франция, Париж.

Сегодня ко мне подошла старая женщина, от неё несло смрадом и растолченными лесными травами. Голова её была покрыта тканью капюшона так, что я не смог разглядеть её лица, но глаза... Их разглядеть я смог. Белые и такие пустые, вряд ли в них присутствует жизнь.

— Мальчишка, — хриплым голосом позвала она, хватая меня за ткань моего новомодного сюртука. Меня уже давно никто не звал мальчишкой. Я остановился и посмотрел на неё.

— Чего изволите? — как можно пренебрежительно бросил я.

— Чего изволю? — рассмеялась старушка. — Для начала твою душу, мальчишка...

— Мою душу? — настала моя очередь смеяться.

Моя душа... Есть ли она у меня? Много лет тому назад мою душу отобрали, подарив мне дар бессмертия. А на месте отнятого оставили один лишь мрак и постоянную жажду. Куда бы я ни шел, она преследует меня…