В.: Известно ли вам, выходил ли он вечером в этот день?

О.: Он совсем не выходил, никуда!

В.: Не прогуливался он, прежде чем лег спать?

О.: Да, только недалеко.

В.: Вы рано вернулись домой первого сентября?

О.: Я вернулась в девять часов с моей дочерью, с которой я была у одной из наших знакомых.

В.: Думаете ли вы, что кто-нибудь из вашего дома вернулся в полночь или в час ночи?

О.: Никоим образом этого не думаю.

В.: Случались ли ссоры между Жаком Бессоном и вашим зятем?

О.: Мне говорили о них, но никогда не подчеркивали, что они носили серьезный характер.

В.: После того как ваш зять разошелся со своей женой, не старались ли некоторые из ваших родных помирить их?

О.: Старались.

В.: Вы, кажется, противились этому?

О.: О, никогда.

Графиня заняла свое место после этого допроса, который выдержала с честью, и с презрительным видом села рядом с другими свидетелями. Потом допрашивали женщину по фамилии Шамар, которая показала, что после того, как супруги Марселанж разошлись, она однажды видела Жака Бессона прогуливающимся в лесу с госпожами Шамбла; он обеих вел под руки. Свидетельница прибавила, что во время прогулки в лесу под руку с госпожой Марселанж Бессон вел себя не так, как следует.

Публика снова заволновалась, когда вызвали свидетельницу Теодору ла Рош-Негли, вдову Марселанж. Эта женщина воплощала таинственную сторону драмы, ту, о которой подозревали, но о которой говорили шепотом. Хоть это и не высказывалось, но именно в этой женщине все видели истинную причину преступления. Поэтому появление госпожи Марселанж вызвало огромное любопытство публики; все старались разглядеть ее лицо сквозь вуаль.

Это любопытство было наконец удовлетворено: по просьбе председателя госпожа Марселанж приподняла свою вуаль, и прежде всего всем бросилось в глаза ее поразительное сходство с матерью. Однако она оказалась совсем не так хороша собой, как мать, возможно, из-за следов оспы. В любом случае она мало походила на тот свой портрет, который задолго до этого нарисовала досужая публика. Когда она вошла, Жак Бессон вдруг обернулся к ней, окинул ее взглядом, потом опять принялся смотреть прямо перед собой.

Мы считаем необходимым привести показания госпожи Марселанж полностью, как привели показания графини ла Рош-Негли. Во-первых, по причине их важности и представляемого ими громадного интереса, во-вторых, потому, что эти показания позволят читателю оценить характеры этих двух женщин.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (вежливо и предупредительно): Можете ли вы сообщить суду что-либо об убийстве господина Марселанжа, вашего мужа?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА: Я ничего не знаю об этом.

В.: Были ли у вашего мужа враги?

О.: Не знаю. Я разошлась с ним задолго до его смерти.

В.: Ваш муж прислал вам подтвержденное судом требование жить вместе с ним, а вы ему ничего не ответили.

О.: Мое здоровье не позволяло мне жить вместе с мужем: в Шамбла очень холодно, и я хотела остаться зиму в Пюи.

В.: Ваш отец был доволен, как Шамбла управляется вашим мужем?

О.: Нет.

В.: Однако есть документ, доказывающий, что ваш отец перед смертью отдал свое поместье Шамбла своему зятю в аренду на условиях, очень выгодных для вашего мужа.

О.: Шамбла был отдан моему мужу по моей просьбе.

В.: Ваш муж при жизни всегда говорил, что он жил бы согласно с вами, если бы не советы вашей матери?

О.: Это неправда.

В.: Сколько прошло времени между смертью ваших детей?

О.: Четыре месяца.

В.: Предупреждали вы вашего мужа о смерти вашего второго ребенка?

О.: Он умер очень быстро.

В.: Ваш муж старался тогда сблизиться с вами?

О.: Старался.

В.: А вы?

О.: Я не знаю.

Публика выражает удивление.

В.: Бессон, кажется, заболел оспой вскоре после вас?