Пока я сбивчиво комментировал свои успехи, в сумасбродной Ириной голове зрело нужное судьбоносное решение.

– Что значит: «не еду, потому что дорого»? Дорого – это сколько?

Я осторожно назвал примерную сумму.

– Это дорого? – с нажимом удивилась Ира. – Не переживай, такие деньги я тебе выделю. Так и быть. В память о старой дружбе.

– Ты ж понимаешь, что я их вряд ли отдам, – на всякий случай предупредил я. – Как-то неловко получается…

– Не отдашь, так отработаешь. Я скоро переезжаю, будешь мне мебель носить. Мне нужна дешевая рабочая сила.

Я клятвенно пообещал Ире, что при каждом удобном случае буду наращивать личную физическую мощь. Дабы в нужный момент таскать все, что ей надо, без малейших затруднений и непременно укрупненными охапками.

То есть мир вдруг оказался не без добрых людей. И, конечно, предстал в совершенно ином свете.

ПОЕЗД

В одной компании я слышал гениальную байку о российском туристе. Его занесло в какую-то сугубо зарубежную страну – типа Барбадоса или Антигуа. В общем, туда, где сплошные доны Педро и много-много диких обезьян.

Там на европейского человека, хоть и россиянина, до сих пор смотрят, как на микроволновую печь в хижине дяди Тома. И даже иногда просят поставить автограф или пожелание аборигенам на незнакомом для них языке.

Одна девушка-смуглянка предложила, чтоб ей черкнули что-нибудь на память прямо на футболке. Иностранцы, понятное дело, активно откликнулись и не поскупились на красивые фразы типа «Пусть на вашей земле всегда будет мир!» или «Счастья и любви тебе, юная красавица!»

Россиянин тоже принял участие в веселой акции. Тем более, что наш человек перед трудностями не пасует, он их создает.

Он не растерялся в непривычной обстановке коварного зарубежья. И накарябал где-то в районе покрытого хлопчаткой живота: «Здесь был Вася».

Это я к тому, что в дальней дороге усталый путник раскован, не слишком угнетен заботами и всегда готов радовать окружающих своей повышенной активностью. Он даже в Москву едет как бы за туманом, запахом тайги и пиратскими сокровищами таинственного острова.

И наши поезда для него – действительно самые поездатые в мире.

Уже на вокзале Красовский заботливо изъял Ирины деньги из моих ненадежных сомнительных лап.

– Я буду за тебя платить, – великодушно пояснил он. – А ты можешь ни о чем не беспокоиться.

Особого беспокойства не было. Чемодан в руках, билеты взяты, до первого стука монотонных колес чуть больше двадцати минут.

Было желание без помех позвонить из автомата. Напомнить о себе тоскующей в безмерном одиночестве любимой.

Я отправил Красовского в вагон и пошел осуществлять задуманное.

После продолжительных гудков на связь вышел слегка невменяемый художник Боря.

– Здорово! А Танюшки нет, куда-то свалила. Передать что-нибудь?

– Передай, что я ей завтра позвоню из Москвы. Еду на вручение диплома. Так что на Новый год будете смотреть меня по телевизору.

– Скажу, конечно, – заторопился Боря. – Ты извини, я сейчас работаю. Натюрморт пишу – вино и яблоки. Датый натюрморт получается!

– Датый?

– Это сокращенно от очень хороший.

– Ясно. Вино-то раньше времени не кончится?

– Должно хватить, – с сомнением сказал Боря. – Ну, пока!

Творческий человек принципиально обязан увлекаться до полного самозабвения. Независимо от того, красит ли он забор или создает монументальный реалистический роман «Братья Каломазовы».

Поэт Семен Семеновский рассказывал про случай с Олегом Гришиным. Тем самым, которому приписывают сочинение самой первой рифмованной страшилки, и кого, соответственно, называют родоначальником популярного нынче жанра.

Гришин пробивал выпуск первой и единственной своей прижизненной книги в издательстве «Детская литература». И как раз в это время шел чемпионат мира по футболу.