Шрифт:
— Скоро? — порывисто спросил Петя.
— С той недели.
— А как ты будешь… вести?
— Поживешь — увидишь! Первая тема: оружие любит ласку, чистоту и смазку. Ясно, пехота? — и, дружески подтолкнув Петю, Артем скрылся.
Немного позже Петя с книгой в руках забился в дальний угол сада.
Приволжские степи… Тридцать три советских воина двое суток бьются с семьюдесятью фашистскими танками. Кончились продукты. Нет воды… Но они удерживают рубеж. Тяжело раненный подносчик патронов Филипп Железнов бросается в бой… Сожжено двадцать семь танков, убито сто пятьдесят гитлеровцев…
И его, Петра, отец — Кондрат Иванович Самарцев, гвардии рядовой — тоже дрался и погиб где-то там, у Сталинграда… Может быть, в этом бою…
Мальчик лихорадочно читает страницу за страницей, забыв обо всем на свете, охваченный одним желанием — стать рядом с бойцами… Только бы удержать рубеж, только бы удержать!
ГЛАВА VI
Давно Максим Гурыба не получал такого удовольствия, как сейчас, беседуя с Самарцевым.
Когда Боканов привел этого черненького паренька сюда, в «живой уголок», и сказал: «Вот, пусть посмотрит», Максим нахмурился: «Экскурсии придумали!» Но скоро понял: майор Боканов знал, что делал! Максиму не пришлось жалеть об этом знакомстве.
Оказывается, Самарцев не хуже его самого разбирался в повадках птиц. Стоило Петру увидеть клетки со снегирями и щеглами, как он прирос к ним.
«Живой уголок» за последние годы очень изменился, ему даже перестало подходить это название, и Алексей Николаевич придумал новое: «Хозяйство майора Кубанцева». Хромая галка, еж — каким далеким это казалось! Теперь в двух светлых комнатах Максим и его товарищи разводили длинношерстных кроликов, делали записи наблюдений за морскими свинками. В аквариуме величественно плавала вуалехвостка. На многих клетках были надписи: «Условный рефлекс выработан суворовцем…» — и здесь мелькали фамилии Самсонова, Мамуашвили, Гурыбы.
— А ты знаешь, как коростель кричит? — спросил своего нового знакомого Гурыба.
— А как же, — охотно откликнулся Петя и, особым образом подобрав губы, прокричал: «Реп-реп!»
— А малиновка?
— Зорянка?
— Ну, зорянка, — снисходительно согласился Максим и сам же ответил: — Сидит на березе и заливается, заливается, будто гривенники на тарелку падают…
— А если забоится, тогда: «Так-террак-тек!» — Самарцев очень похоже изобразил крик малиновки.
— «Так-террак-тек!» — блаженно повторил Максим и, словно любуясь, посмотрел на своего нового друга. — А ты знаешь, — шепотом признался он, — я гусю сахар давал, — не понимает, обалдуй! А вот канарейка любит.
— Да ну?
— Любит!
С трудом переводя дыхание, в комнату вбежал бледный, взволнованный Федя Атамеев.
— Петя… Петя… Артема лишили отпуска!
— За что? — в один голос спросили Максим и Петр Самарцев.
— Опять курил! — упавшим голосом сказал Федя и от волнения присел на табурет возле клетки с белкой в колесе.
У Артема Каменюки действительно произошла крупная неприятность. Он уже дважды в этом году был уличен в курении и строго предупрежден. На этот раз его застал капитан Беседа. Вина Артема усугублялась тем, что курил он в присутствии малышей пятой роты.
— Он обедать не пошел, — отдышавшись, продолжал Федя. — Заперся в каптерке… Я ходил к нему, а он и в коридор дверь запер… Старшина мне говорит: «Не к чему здесь вертеться, человеку и без вас тошно». А я говорю: «Надо ж, товарищ старшина, в трудную минуту поддержать!» А старшина…
— Ну, чего расшумелся, ясно — надо! — вставая, строго сказал Самарцев.
— А как? — с надеждой спросил Федя.
— Передадим ему пончики! — решил Самарцев. — Сбор после обеда у фонтана, я и Скрипке скажу.
Трудно было понять, почему Самарцев решил, что именно пончики «поддержат» их общего друга. Но, во-первых, Артем не обедал, а, во-вторых, по глубокой и мгновенно возникшей убежденности, Самарцев уверен был, что одно появление друзей придаст Артему силы, так необходимые ему в эти трудные часы.
Как и было условлено, после обеда они прокрались к фонтану и притаились за кустами.
— Слушай меня! — строго, шепотом сказал Петр, требовательно оглядев свой маленький отряд. — Я произвел разведку, разработал план. Пошли! Если будет опасность, — крикну цаплей.
Они двинулись гуськом. Скрипкин следовал, почти наступая на пятки Самарцеву. У него с Самарцевым наладились отношения, и Алеша, чувствуя в Петре силу, теперь даже заискивал. Если его, как старшего, кто-нибудь не слушался в отделении, он искал помощи у Самарцева. Петр в таких случаях кратко говорил нарушителю: «Брось баловать!» — и этого было достаточно.