Стас заканчивает чуть раньше:

– На сегодня всё. До встречи в ресторане.

– То есть? – недопонимаю фразы и часто моргаю.

– Отныне я – ваши глаза и уши, - терпеливо поясняет инструктор.
– Домой заскочу, соберу вещи и буду охранять вас днём и ночью, - осекается и уточняет: - Разве вас не предупредили?

– Нет, - растерянно хлопаю ресницами и беру себя в руки: - Уже сегодня?

– Андрей Влацлович рассказал об угрозах и отдал распоряжение. Должен был ещё со вчерашнего дня приступить, но мне пришлось…

В голове гудит эхом: Андрей Влацлович… рассказал… распорядился…

– Знаю, - перебиваю упавшим голосом. – У вас мама в больнице. Кстати, - запинаюсь на миг, – как она?

– Идёт на поправку, - чуть медлит с ответом Стас, явственно подбирая слова.
– Сиделку нанял, теперь буду полностью ваш!

– Отлично… - бормочу, не ощущая радости.

Причины для опустошённости нет, но почему же так грустно и тоскливо?..

Серёжка как всегда, будто такси самого дьявола, успевает меня доставлять по местам с педантичной точностью и непостижимой скоростью. Натянув вечернее платье василькового цвета в пол, - открытое, обтягивающее, глубоко декольтированное, - встаю на высоченные шпильки-босоножки и придаю образу роскоши набором из настоящего жемчуга. Колье, увенчанное бусиной-слезой, будто скатывающейся в ложбинку между крупных грудей и серьги с бусинами на увеличение, зрительно удлиняющими шею.

Выделила глаза чёрной подводкой, обильно накрасила ресницы синей тушью, губы – алой помадой. Щеки и без того румяные. Ещё бы, столько бегать, падать, вставать.

В салоне, пока стилист колдует над причёской, маникюрша наносит перламутровый лак на ногти. Мастер непослушные волосы прибает в аккуратную ракушку, оставив только несколько прядок обрамлять лицо. Красоту закрепляет шпильками, лаком и, – вуаля, - я готова к вечеру.

Нужно отдать должное, Сергей, умничка, и здесь не опаздывает – к ресторану «Европа» привозит без пяти восемь. Вхожу с высоко поднятой головой и немного теряюсь. Предбанкетный зал ожидания ломится от людей.

– Добрый вечер, - обращаюсь к презентабельного вида мужчине-администратору. – Я, Ивакина Вита…

– Михайловна, - заканчивает он за меня. – Ваши гости всё прибывают, но не волнуйтесь. Проходите в зал, вас уже ждут.

Сказать, что опешила – ничего не сказать. Я в шоке. Недоумеваю, растерянно кручу головой – что это значит? Гости? Мои? Будто в прострации иду к гардеробу.

– Давайте, я, - перехватывает пальто непонятно откуда взявшийся Стас.

– Да, спасибо, – отзываюсь, всё ещё под впечатлением.

За широкой спиной телохранителя семеню через толпу. Заглядываю в банкетный зал. Столики, каждый на шесть персон, частично заняты, ломятся от яств. Официанты величественно прохаживаются с подносами. Вадим постарался на славу, я ведь даже не знала, что он закатит такой праздник. Думала, скромно посидим с самыми близкими, а тут… Размах ужасает. Мелькают незнакомые лица. Точнее, пытаюсь выискать знакомые – улыбающиеся мужчины, женщины. Кто они?.. Кхм… смутная догадка пробивается сквозь непонимание: некоторых вроде видела… Наши клиенты? Видимо, так и есть! Вот этой светловолосой даме, - пристально смотрю на женщину лет пятидесяти в чёрном элегантном костюме и туфлях на каблуке, - помнится, советовала в Таиланд слетать и записаться на все процедуры и массажи, в мало кому знакомом мотеле «Солнце». Она потом, когда вернулась, благодарностью совсем надоела. Вот этот мужчина, - перевожу взгляд на старичка за ближайшим столиком, - выписал чек на кругленькую сумму, как только договорилась о поездке в Японию, в квартал «Красных фонарей». Людей - видимо не видимо, всех не упомнишь! С чего муж пригласил столько народу? Неужели собирается сказать нечто важное? Боже! Чокнуться можно!.. Знает ведь, что не люблю сюрпризы!

Стас, будто ощущая мою нерешительность, останавливается чуть в стороне. Не торопит, выжидает.

– Так и думал, - над ухом шелестит знакомый бархатный голос. Со спины приближается жар, затылок опаляет горячим дыханием. Сердце против воли принимается отбивать лихорадочный ритм, дыхание сбивается до неровного, краска приливает к щекам, тело подводит – льнёт к говорящему. – Позабыли всё, чему учил, – насмешливо укоряет Андрей Влацлович, нежно придержав за талию. Обернуться не могу – каменею. – Правило первое, - директор явно не спешит посмотреть мне в лицо. Ощущаю, как окутывает небывалым теплом, словно укрывают тяжёлым, нагретым пледом. С родным запахом, мягким ворсом. Ладони Влацловича нахально-интимно скользят ниже и замирают на грани «неприлично» и «тактично»: - Не теряться в обстановке!..

– В памяти больше запечатлелось, - выдавливаю непослушными губами, поглядывая на Стаса, затаившегося возле ближайшей стены. На серьёзном лице ни тени улыбки. – Сымитировать тошноту, - бормочу чуть слышно.
– Думаете, самое время? – с усилием вырываюсь из ненавязчивых объятий и оборачиваюсь.

– О! – криво ухмыляется Андрей Влацлович. – Предполагаю, гости будут весьма заинтригованы. А завтрашние страницы жёлтой прессы - пестрить откровенными фотографиями и яркими заголовками: «Виту Ивакину тошнит от собственной вечеринки!»

Злость подкатывает, стискиваю кулаки, но и слова не могу сказать – положение спасает муж:

– Вит, - торопится к нам, лавируя между столиков. Элегантно одет. В чёрном костюме, лакированных туфлях. В верхнем кармашке пиджака красуется маленькая розочка. – Чего так долго?
– В руках по бокалу игристого вина. Как не расплёскивает – ума не приложу. Замирает и несколько секунд смотрит то на меня, то на Зепара. Встаю в полоборота к обоим. Чуть мешкаю. Понимаю, обязана представить, но почему-то так неудобно. Словно муж поймал с любовником. Откашливаюсь: