– А ну свали, молокосос,- величественно потребовал Тамарин голос. И в дверь ударили уже ногой. Тамара взвыла, матюгнулась.- Вашу Машу, из чего она вообще?!

– Из морёного дуба,- мрачно отозвался второй спасатель.

– Матвей!!!- Яр влип в дверь с этой стороны, стараясь хотя бы так оказаться ближе к брату. В ушах стучала кровь. Наверняка ему послышалось хриплое дыхание с той стороны – Матвей вообще вряд ли его расслышал сквозь шум и треск умирающей мебели.

– Яр, ты там?

– Ага,- только и выдавил Яр, касаясь лбом двери и зная, что точно в такой же позе с другой стороны стоит Матвей.- Как вы меня нашли?

– Лиса позвонила.

– А ну разошлись, мать вашу! Не знаю как вы, а я не собираюсь тут котлетой становиться,- как всегда встряла Тамара. В щель между дверью и косяком просунулось лезвие ножа.- Матвей, надави…

Лезвие туго царапнуло металл засова… жалобно крякнуло и сломалось.

– М-да… хана карапузикам,- философски буркнула спасительница.- У нас больше военного ножа нет.

– У нас в квартире есть!- подскочил Яр.- В моей комнате. В косяке кинжал торчит! Там металл крепкий!

Через несколько минут второе лезвие перегрызло запор, дверь вылетела от пинка, едва не прихлопнув жмущегося к ней с этой стороны Яра. Гостиная тоже полыхала – мародёры подожгли все комнаты. Матвей, перепачканный сажей, прокопченный и страшный как смертный грех, подхватил надышавшегося гарью брата, зажал трясущимися ладонями покалеченное лицо, расширенными зрачками впиваясь в каждый изъян, в каждую незнакомую теперь линию.

Лучше бы наорал, обозвал, ударил. Только бы не молчал, не вглядывался в изувеченное, ещё утром такое же лицо, как и у него самого, не смотрел со страхом и жалостью. Яр закрыл глаза, не желая видеть в зрачках своё изувеченное ожогами отражение. Больше они не близнецы. Не будет той странной связи, которая дана только им двоим, одни потухающие угли внутри.

Матвей хотел коснуться пальцами, но не решился. Пальцы сжались в кулак.

Лицо прочертили мокрые дорожки.

– Ещё только раз от меня убежишь…- любимые обветренные губы замерли над покалеченной скулой, не решаясь тревожить открытую рану.

– Дурак.- Выдохнул Яр, ещё отчаяннее зажмуриваясь, чтобы сдержать рвущиеся наружу слёзы. Уже облегчения. Прижался к Матвею, зарылся носом в грудь. На спину легли тёплые жёсткие ладони.- Лучше бы ты у меня спросил, как я себя чувствую.

Тамара проскочила мимо них, покосилась на занявшуюся пальму.

– Ребят, валим отсюда, пока здесь нового Салема не получилось.

– Лису столом придавило,- Яр тут же высвободился, подбежал к подруге. Девушка лежала без сознания – наглоталась дыма.

– Ёлки-палки,- скривилась Тамара, разглядев её ноги.

– Ничего, срастутся,- не желая больше рассматривать алые разводы синяков и бугры раздробленных под кожей костей, буркнул Яр. И первым взялся за стол.

Комната стонала и выла на все лады. Огненная капля шлёпнулась с потолка на лохматый ствол пальмы, мгновенно превратив его в факел. Тамара выскочила из кабинета первой – когда из лопнувшего от жара окна донесся вой пожарных сирен, впилась Яру в руку, вытянула следом. Матвей вытащил Лису.

Квартира умирала, плавились в мареве жара знакомые очертания. Коридор – здесь когда-то Матвей ударил Яра. Здесь когда-то Яр обнимал Матвея, вернувшись из «Кедра». Кухня в конце коридора, теперь завешанная стеной синеватого огня – тут Матвей промывал ему порез, тут Яр ревновал его к Тамаре. Его спальня, спальня Матвея, ванная – всё увито огненными побегами по стенам; везде было плохое и хорошее. И везде это было завязано на идущем рядом человеке. Матвей молча замер на мгновение, обводя свой умирающий дом точно такими же глазами, потом перевёл взгляд на Яра. И ободряюще улыбнулся. Отразившийся в его глазах незнакомец с изувеченным лицом неуверенно улыбнулся в ответ.

Иногда время тянется бесконечно долго, ты вязнешь, точно в киселе, ожидая чего-то. А бывает – не успеешь оглянуться, а нечто уже свершилось, и ты даже не знаешь, как так случилось, почему время сорвалось в бега и в перевёрнутых часах не песчинки, а океанские потоки. А бывает, ничего не меняется, всё так же с востока встаёт солнце и укатывается за западные леса, но однажды ты закрываешь глаза, оглядываешься назад и неожиданно понимаешь, что мир изменился до неузнаваемости – в нём не прибавилось красок, не появилось новых звуков… и всё же ты смотришь и понимаешь – что-то стало другим… возможно, ты сам.

Фиат выкрутил к больнице. Тамара выскочила из машины, замахала руками, привлекая внимание санитаров. Матвей выгрузил Лису на подкатившие носилки.

– Куда рванули?- мрачно вопросила Тамара, окатив обоих привычным недовольным взглядом. Затянулась сигаретой. Привычно выплюнула и смяла в пальцах. Потянулась за следующей.

– Яру в больницу надо.

– Перетопчется,- спокойно отбрила она. Пожевала губами.- Значит так, с теми умниками я сама как-нибудь разберусь. Если услышу про оторванные конечности и прочую пакость – из-под земли откопаю,- неожиданно сказала она, в упор глядя на Матвея.- Это приказ, усёк?