Тамара ушла. Яр остался. Какое-то время молча смотрел на дверь, а потом натянул любимую старую пайту и вышел. Прокрался по коридору и, незамеченный охраной, прошмыгнул между колоннами в холле, выскочив на улицу – вчера Матвей впервые участвовал в уличных боях. Пришёл с разбитой губой, но в непривычно приподнятом настроении – незнакомый новичок положил на лопатки кого-то заслуженного, тем самым перебив ставки и отхватив неплохой такой куш для Никифорова. Яр хотел купить ему подарок. Или торт, чтобы отметить. И вообще он хотел, чтобы Матвей пришёл и улыбнулся, хотя бы просто увидев его старания.

Ближайший торговый центр был в соседнем квартале, и Яр решил пройтись туда. Матвей смирился с тем, что он бегает по «Кедру», но на улицу его не пускал. Яр помнил, как брат умеет сердиться, и не спешил нарушать запреты. Но сегодня он просто хотел устроить небольшой праздник, их ведь и без того мало.

Сам не заметил, как увлёкся поисками подарка. Ничего нормального в голову не пришло, поэтому ограничился любимыми Матвеем эклерами. На улице уже смеркалось. Яр жался ближе к загорающимся фонарями столбам, сторонясь слишком шумных компаний. Он бы и не свернул в тот переулок, если бы не слишком пристальное внимание к нему нескольких парней с вихрами, выкрашенными в яркие неестественные цвета. Шмыгнул за мусорными баками, стараясь скорее проскочить тёмное место и перейти опасный участок по другой улице.

И замер. Впереди высокий парень прижимал к грязной стене дома хрипящего человека. Перехватил рукой за горло, отрывая от земли.

– Я… честно… в последний раз…- пробулькал человек и засучил в воздухе ногами. Хватка разжалась, он кулём упал на землю, прямо в маслянисто поблёскивающую лужу. Зыркнул на обидчика перепуганными злыми глазами.

– Понял теперь, что шутки кончились?- вкрадчиво сказала стоящая рядом женщина.

– Понял-понял. Завтра всё вашему начальнику верну.

– Знаешь, Тох,- женщина присела на корточки, как-то даже дружелюбно встрепала волосы с ненавистью глядящему на неё мужчине.- Мы с тобой не первый год знакомы. Так вот в честь давнего знакомства дам тебе простой совет – заканчивай уже ставить на бои, когда в кармане шаром покати. Не наши прихлопнут, так кто другой подсуетится. Не любят должников, Антош, ой как не любят…

Плевок на модельные туфли.

– Сука!

Женщина невозмутимо вытерла оплёванную обувь о его штанину, повернулась к спутнику и знакомым до мурашек властным тоном произнесла,- подчисть-ка товарищу пёрышки, чтоб больше не распускал… Ну и чтоб запомнил, что женщины хрупкие и нежные создания, которые обязательно найдут кого попросить выбить зубы обидчику…

Знакомо взметнулась рука, точно метя в солнечное сплетение. Как когда-то в подземном переходе. Точно так же безжалостно, коротко и зло. Глухой удар. Человек скорчился на земле, сплюнул окрасившуюся кровью слюну. И ещё один – в то же самое место. Мужчина застонал и затих, провалившись в беспамятство.

– Мразь,- безразлично сказала женщина, напоследок ткнув острым носком туфли лежащего у её ног.- Ладно, пошли. Не вернёшься вовремя, Ярик мне истерику закатит…

Из руки выпал пакет с эклерами, тихо чвакнув свежей начинкой. Внутри стало горячо и больно. Яр смотрел на спину склонившегося над избитым человеком парня, отчаянно понимая, что не хочет видеть его точёного равнодушного лица.

– Упс,- сказала Тамара, поворачиваясь и обнаруживая замершего за их спинами свидетеля.

Обернулся Матвей, прожёг своими вишнями.

А Яр неловко попятился на деревянных ногах, оступился, развернулся и побежал прочь…

– Яр, стой! Стой, кому говорят?!

Он припустил ещё быстрее. Врезался в толпу молодых людей, не извинившись, рванул через дорожный переход под горячечно мигающий болезненным жёлтым светофор. Рассержено завизжал автомобиль. Яр хлопнулся об капот затормозившей перед самым носом машины, перекатился по нему, собирая в кучку разлетевшиеся мысли. Сзади налетел Матвей, сгрёб его в охапку, отлепляя от машины, бережно прижал к себе… Теми самыми руками, которые в подворотне выколачивали душу из какого-то бедолаги. Которые когда-то заносили над ним ремень. Которые так жарко обнимали в лесу. Знакомые руки, знакомого человека. Знакомого ли? Что Яр знал о брате? Он не помнил их общего прошлого, он не знал его вкусов, мыслей и взглядов на жизнь. Матвей неразговорчивый, Матвей сильный, Матвей ревнивый собственник – это всё, что он знал о своём близнеце. Матвей любит животных, но ни один мускул на лице не дрогнул, когда увидел растерзанную Барселону, Матвей сказал, что любит Яра, и он же собственноручно отстегал его, когда решил, что тот ему изменил, Матвей ненавидел избивавшего его в детстве отца и он же явно переписывался с ним, удравшим из дома и вообще из города, по электронной почте.

Яр всхлипнул, зажмурился, пытаясь оттолкнуть сомкнувшиеся на спине руки. Содранные о капот ладони тупо ныли.

– Яр, успокойся!

– Пусти меня!

Вокруг собиралась толпа прохожих и праздных зевак. В толпе Яру было не так страшно – здесь Матвей не будет ни бить, ни обнимать.

– Пусти немедленно! Ты чудовище! Там, в подворотне…

Матвей сжал Яра. Затрещали рёбра, выжимая воздух. Где-то охнула женщина. Побежали шепотки. Кинув на столпившихся раздражённый бритвенный взгляд, Матвей поволок брата прочь от людей, к многоэтажкам – в такой же тёмный затхлый закуток. Впечатал спиной в стену.

– Я чудовище?- тихо и очень спокойно шепнул Матвей, грубо фиксируя подбородок Яру, чтобы тот посмотрел ему в посеревшие от злости глаза. И ядовито выплюнул,- Да, я чудовище. И я всегда таким был. Я давлю людей, не жалея ни их, ни себя. Без злости и жалости. Я не упиваюсь болью, я могу себя контролировать. Оружие с глушителем и без предохранителя – именно поэтому такие, как Никифоров, желают заполучить таких, как я. И ты должен был понимать, что ему я нужен не для красоты. А раз так, то чего сейчас цеплять маску невинности?