Изъ какихъ началъ состоитъ наше войско? – солдаты, офицеры, генералы, Главнокомандующіе.

Солдатъ – бранное поносное слово – въ устахъ нашего народа, солдатъ существо, движимое одними тлсными страданіями, солдатъ существо грубое, грубющее еще боле въ сфер лишеній, трудовъ и отсутствія основаній образованія, знанія образа правленія, причинъ войны и всхъ чувствъ человка. Солдатъ иметъ по закону только строго необходимое, а въ дйствительности мене того, чтобы не умереть человку сильнаго сложенія – отъ голода и холода слабые умираютъ. Наказаніе солдата за малйшій проступокъ есть мучит[ел]ьная смерть, высшая награда – отличіе, дающее ему право, присущее человку, – быть не битымъ по произволу каждаго. Вотъ кто защитники нашего отечества.

У насъ есть солдаты 3-хъ родовъ – я говорю про армейскихъ, которыхъ знаю. Есть угнетенные, угнетающіе и отчаянные.

Угнетенные – люди сроднившіеся съ мыслью, что они рождены для страданія, что одно качество возможное и полезное для него есть терпніе, что въ общественномъ быту нтъ существа ниже и несчастне его. Угнетенный солдатъ морщится и ожидаетъ удара, когда при немъ кто-нибудь поднимаетъ руку; онъ боится каждаго своего слова и поступка: – каждый солдатъ – годомъ старше его, иметъ право и истязаетъ его, и онъ, угнетенный солдатъ, убжденъ, что все дурно, что только знаютъ другіе, хорошо же то, что можно длать скрытно и безнаказанно. Офицеръ веллъ дать 100 розогъ солдату за то, что онъ курилъ изъ длинной трубки, другой наказалъ его за то, что онъ хотлъ жениться; его бьютъ за то, что онъ смлъ замтить, какъ офицеръ крадетъ у него, за то, что на немъ вши – и за то, что онъ чешется, и за то, что онъ не чешется, и за то, что у него есть лишніе штаны; его бьютъ и гнетутъ всегда и за все, потому что онъ, – угнтенный и потому что власть имютъ надъ нимъ бывшіе угнтенные – самые жестокіе угнтающіе. Угнтенный не получаетъ 1/3 того, что ему даетъ правительство, знаетъ это и молчитъ, включая всхъ начальниковъ въ одно безъисключительное чувство подавленнаго презрнія и не-любви – «господъ много, всмъ надо жить», вотъ его мнніе. Зародышъ чувства мщенія есть въ душ каждаго, но оно слишкомъ глубоко подавлено угнтеніемъ и мыслью о невозможности осуществить его, чтобы обнаруживаться. Но, Боже! какіе ужасы готовитъ оно отечеству, когда какимъ-нибудь случаемъ уничтожится эта невозможность. Теперь же чувство это являетъ себя въ т минуты, когда мысль о близкой смерти уравниваетъ состоянія и уничтожаетъ боязнь. Въ бою, когда сильне всего должно бы было дйствовать вліяніе начальника, солдатъ столько же, иногда боле, ненавидитъ его, чмъ врага; ибо видитъ возможность вредить ему. Посмотрите, сколько Русскихъ офицеровъ, убитыхъ русскими пулями, сколько легко раненныхъ, нарочно отданныхъ въ руки непріятелю, посмотрите, какъ смотрютъ и какъ говорятъ солдаты съ офицерами передъ каждымъ сраженіемъ: въ каждомъ движеніи, каждомъ слов его видна мысль: «не боюсь тебя и ненавижу». Угнетенный солдатъ не боится ни физическихъ, ни моральныхъ страданій и оскорбленій: первыя дошли до такой степени, что хуже ничего не можетъ быть, – смерть же для него есть благо, – послднія, не существуютъ для него. Единственное наслажденіе его есть забвеніе – вино, и три раза въ годъ, получая жалованье 70 к. – эту горькую насмшку надъ его нищетой, – онъ приходить въ это состояніе, несмотря ни на какія угрозы, – проздравляетъ, т. е. пропиваетъ жалованье. Солдатъ нашъ особенно храбръ, когда ведутъ его, – самъ идти онъ не можетъ, потому что не мыслить и не чувствуетъ, – храбръ потому, что мысль – авось все кончится, не оставляетъ его. —

Угнтающіе солдаты – люди перенесшіе испытанія и не упавшіе, но ожесточившіеся духомъ. Ихъ чувство справедливости – заставлять страдать каждаго столько же, сколько они страдали. Угнтающій солдатъ сжился съ мыслью, что онъ солдатъ, и даже гордится симъ званіемъ. Онъ старается и надется улучшить свое положеніе – угнетеніемъ и кражей. Онъ открыто презираетъ угнетеннаго солдата и ршается выказывать иногда чувство ненависти и ропотъ начальнику. Въ немъ есть чувство сознанія своего достоинства, но нтъ чувства чести; онъ не убьетъ въ сраженіи своего начальника, но осрамитъ его. Онъ не украдетъ тулупа у товарища, но украдетъ порцію водки. Онъ также, какъ угнетенный, невжественъ, но твердо убжденъ въ своихъ понятіяхъ. Его оскорбитъ не тлесное наказаніе, а оскорбитъ сравненіе съ простымъ солдатомъ.

Отчаянные солдаты – люди, убжденные несчастьемъ, что для нихъ нтъ ничего незаконнаго, и ничего не можетъ быть худшаго. О будущей жизни они не могутъ думать, потому что не думаютъ. Для отчаяннаго солдата нтъ ничего невозможнаго, ничего святаго; онъ украдетъ у товарища, ограбитъ церковь, убжитъ съ поля, перебжитъ къ врагу, убьетъ начальника и никогда не раскаится. —

Угнетнный cтрадаетъ, терпитъ и ждетъ конца. Угнтающій улучшаетъ свой бытъ въ солдатской сфер, въ которой онъ освоился. Отчаянный презираетъ все и наслаждается. – Скажу еще сравнительно: ни въ одномъ европейскомъ войск нтъ солдату содержанія скудне русскаго, нтъ злоупотребленій лихоимства, лишающихъ солдата 1/2 того, что ему положены; ни въ одномъ войск нтъ тлснаго наказанія, – а главное, тхъ злоупотреблений тлеснаго наказанія, превышающих не только въ 10 кратъ мру наказанія положеннаго правительствомъ, но даже возможную; ни въ одномъ государств нтъ такого невжественнаго войска, какъ въ Русскомъ.

Офицеры, за малыми исключеніями, или, наемники, служащіе изъ однхъ денегъ, средствъ къ существованію, безъ всякаго чувства патріотизма и мысли о долг – Поляки, Иностранцы и многіе русскіе, грабители, – служащіе съ одной цлью украсть у правительства состояніе и выдти въ отставку, и безнравственные невжды, служащіе потому, что надобно что нибудь [делать], мундиръ носить хорошо, а больше по направленію образованія они ни на что не чувствуютъ себя способными.

Генералы – наемники, честолюбцы и Генералы, потому что надо быть когда-нибудь генераломъ. —

Главнокомандующіе – придворные. Главнокомандующіе не потому, что они способны, а потому что они Царю пріятны.

Вотъ положеніе, до котораго съ увеличеніемъ его дошло н[аше] в[ойско] и изъ котораго можетъ вывести его только толчокъ, данный свыше.

Главные пороки нашего войска:

1) Скудность содержанія. —

2) Необразованность.

3) Преграды къ повышенію людямъ способнымъ.

4) Духъ угнетнія.

5) [57] Старшинство.

6) [58] Лихоимство —

Разберу вредъ, который приносить каждый изъ этих недостатк[овъ], и средства против нихъ. —

Армейскій солдатъ иметъ отъ правительства только строго необходимое для того, чтобы не умереть отъ холода и голода. По неправильному же организованію нашего войска, дающему, [59] возможность всм тмъ лицамъ (а ихъ ужасно много), черезъ руки кот[орыхъ] проходить его содержаніе, отклонять оно[е] въ свою пользу, солдатъ получаетъ на дл меньше необходимаго и часто умираетъ отъ лишеній. – Я буду говорить про военное время. Солдатъ получаетъ у насъ отъ правительства (de jure) [60] пищу хорошую и достаточную, одежду плохую, жалованье ничтожное. На дл же онъ получаетъ плохую пищу, – пища нечиста и неразнообразна (капуста), – одежду плохую и недостаточную, – сукно плоха[го] дост[оинства], шубы нтъ, – и никакого жалованья, – жалованья мало на табакъ, к[ому] есть потребность. Какимъ образомъ это происходитъ, было бы слишкомъ длинно разсказывать. Причина же общая есть злоупотребленное довріе правительства къ начальникамъ частей въ отношеніи продовольствія. Солдатъ, не получая необходимаго, или чахнетъ и уничтожает[ся] отъ лишеній, или считаетъ себя принужденнымъ и правымъ длать беззаконія. Солдатъ крадетъ, грабитъ, обманываетъ безъ малйшаго укора совсти; духъ молодечества Русскаго солдата состоитъ въ порок. Солдатъ презираетъ, не вритъ и не любитъ начальника вообще, видитъ въ немъ своего угнетателя, и трудно разъубдить его. Солдатъ презираетъ и не любитъ свое званіе. Солдатъ ниже духомъ, чмъ бы онъ могъ быть. Человкъ, у к[отораго] ноги мокр[ы] и вши ходятъ по тлу, не сдлаетъ блестящаго подвига. Дайте лучшую пищу, лучшей доброты одежду, лучшую и боле достаточную обувь, шубы, табакъ и жалованье въ 5 разъ больше, главное устраните частных нач[альниковъ] пользоваться доход[ами] съ продовольствія, – солдатъ будетъ счастливе, нравственне и храбре. Содержаніе же офицера нашего было бы недостаточно для офицеровъ такихъ, какіе должны быть, но для такихъ, какіе есть, оно слишкомъ велико. Ежели въ половину убавить жалованье офицера и въ половину прибавить онымъ жалова[ніе] солдата, войско наше было бы вдвое лучше.

Необразованность. Изъ солдатъ нашихъ едва ли 1/100 знаетъ грамот, но, что важне еще, [едва ли] знаетъ религію, правительство, организац[iю] войска, въ к[оторыхъ] они родились и воспитаны. Солдатъ стоитъ на такой низкой степени образованія, что ничто кром физ[ической] боли не ощутительно для него и, не зная ни событій исторіи, ни образа правленія, ни причинъ войны, онъ дерется только подъ вліяніемъ духа толпы, но не патріотизма. Не понимая религіи, онъ становится безнравственне. – Офицеры наши большей частью изъ юнкеровъ не были никогда боле образованы солдатъ, другая же меньшая часть изъ корпусовъ, не только не имя средствъ продолж[ать] начат[ое] образов[аніе], но, попадая въ сферу грубую и порочну[ю], теряютъ малое, что пріобрли. Военное же образованіе, пріобретающееся въ В[оенной] А[кадеміи], встрчается слишкомъ рдко.– Заведите во всхъ полкахъ школы, дайте солдатамъ журналы, хорошихъ духовниковъ, офицерамъ ротныя и батарейныя библіотеки, учредите экзамены на каждый чинъ. Учредите отдленія воен[ной] акад[еміи] при каждомъ корпус, въ кот[оромъ] бы на чины команд[ировъ] частей должны бы были держать экзамены, и у васъ будетъ войско, а не рабскія угнетенныя толпы. —