Шрифт:
Между тмъ на Малаховомъ курган и на батаре Жерве еще стояли Французскія знамена. Крутость подступа къ занятому пункту и задній валъ горжи, за которымъ поставлена была сильная Французская артиллерія и находились огромныя массы Французской пхоты, обстрливающей гору, длали тщетными наши усилія снова овладть курганомъ. —
Но въ 5 часовъ пополудни на занятый пунктъ, на которомъ въ ожиданіи нападенія съ нашей стороны непріятель держалъ огромныя массы войска, сосредоточенъ былъ артиллерійскій огонь съ подошедшихъ пароходовъ, съ бастіона № 3, батарей Будищева, Усова и № 18, картечный огонь ввезенныхъ на платформу 2– ой оборонительной линіи двухъ крпостныхъ и полевыхъ орудій и безпрерывный батальный огонь всей нашей пхоты, столь сильный и дйствительный, что замтно было, какъ Французы толпами стали было отступать къ Камчатскому редуту, но, встрченные своею же картечью, удержались на курган, тмъ боле, что въ это время было отдано приказаніе гарнизону отступать изъ города, огонь по всей линіи постепенно сталъ утихать и мы боле не пытались отбить занятаго пункта.
28– го числа гарнизонъ безъ выстрла со стороны непріятеля оставилъ городъ и переправился на Сверную сторону, весь городъ горлъ, исключая Корабельной слободы, корабли были потоплены, погреба на батареяхъ и каменныя батареи были взорваны, исключая Николаевской, часть зарядовъ и пороху на 7, 8 и 10 №№ брошены въ море, крпостныя орудія частью (на 10 бастіон) съ отбитыми цапфами сброшены съ лафетовъ, а лафеты взорваны подвшенными бомбами, частью сняты съ лафетовъ и зарыты въ ямы (на 6, 5 и отчасти 4), частью заклпаны и отбиты цапфы (на 4, 3, 2 и 1 бастіонахъ), полевыя орудія частью перевезены, частью заклепаны или утоплены въ бухт.
–
VIII. ПЕСНЯ ПРО СРАЖЕНИЕ НА Р. ЧЕРНОЙ 4 АВГУСТА 1855 Г.
[Сводный текст]
Как четвертого числаНас нелегкая несла Горы отбирать (bis).Барон Вревский генералК Горчакову приставал, Когда под-шафе (bis).«Князь, возьми ты эти горы,Не входи со мною в ссору, Не то донесу» (bis).Собирались на советыВсе большие эполеты, Даже Плац-бек-Кок (bis).Полицмейстер Плац-бек-КокНикак выдумать не мог, Что ему сказать (bis).Долго думали, гадали,Топографы всё писали На большом листу (bis).Гладко вписано в бумаге,Да забыли про овраги, А по ним ходить… (bis).Выезжали князья, графы,А за ними топографы На Большой редут (bis).Князь сказал: «ступай, Липранди»А Липранди: «нет-c, атанде, Нет, мол не пойду (bis).Туда умного не надо,Ты пошли туда Реада, А я посмотрю»… (bis).Вдруг Реад возьми да спростуИ повел нас прямо к мосту: «Ну-ка, на уру» (bis).Веймарн плакал, умолял,Чтоб немножко обождал. «Нет, уж пусть идут» (bis).Генерал же Ушаков,Тот уж вовсе не таков: Всё чего-то ждал (bis).Он и ждал да дожидался,Пока с духом собирался Речку перейти (bis).На уру мы зашумели,Да резервы не поспели, Кто-то переврал (bis).А Белевцов генералВсё лишь знамя потрясал, Вовсе не к лицу (bis).На Федюхины высотыНас пришло всего три роты, А пошли полки!… (bis)Наше войско небольшое,А француза было втрое, И сикурсу тьма (bis).Ждали – выйдет с гарнизонаНам на выручку колона, Подали сигнал (bis).А там Сакен генералВсё акафисты читал Богородице (bis).И пришлось нам отступать,Рас… же ихню мать, Кто туда водил (bis).–
Напев Севастопольской песни.
«РОМАН РУССКОГО ПОМЕЩИКА».
I. [ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ.]
Глава 1. Обдня.
Съ 7 часовъ утра на ветхой колокольн Николо-Кочаковскаго прихода гудлъ большой колоколъ. Съ 7 часовъ утра по проселочнымъ пыльнымъ дорогамъ и свжимъ тропинкамъ, вьющимся по долинамъ и оврагамъ, между влажными отъ росы хлбомъ и травою, пестрыми, веселыми толпами шелъ народъ изъ окрестныхъ деревень. Все больше бабы, дти и старики. Мужику Петровками и въ праздникъ нельзя дома оставить: телга сломалась, въ гумённикъ подпорки поставить, плетень заплести, у другаго и навозъ не довоженъ. Земляную работу грхъ работать, а около дома, Богъ проститъ. Дло мужицкое!
Кривой пономарь выпустилъ веревку изъ рукъ и слъ подл церкви, молча вперивъ старческій равнодушный взглядъ въ подвигавшіяся пестрыя толпы народа; отецъ Поликарпъ вышелъ изъ своего домика и, поднятіемъ шляпы отвчая на почтительные поклоны своихъ духовныхъ дтей, прошелъ въ церковь. Народъ наполнилъ церковь и паперть, пономарь пронесъ въ алтарь мдный кофейникъ с водой, полотенце съ красными концами и старое кадило, откуда вслдъ за этимъ послышалось сморканье, плесканье, ходьба, кашляніе и плеваніе.
Наконецъ движеніе въ алтар утихло, только слышенъ былъ изрдка возвышающійся голосъ отца Поликарпа, читающаго молитвы. Отставной Священникъ, слпой дворникъ и бывшій дворецкій покойнаго Хабаровскаго князя, дряхлый Пиманъ Тимофичь стояли уже на своихъ обычныхъ мстахъ въ алтар. На правомъ клирос стояли сборные пвчіе-охотники: толстый бабуринскій прикащикъ октава, особенно замчательный въ тройномъ «Господи помилуй», его братъ Митинька, женскій портной, любезникъ и первый игрокъ на гармоник – самый фальшивый, высокій и пискливый дискантъ во всемъ приход, буфетчикъ – второй басъ, два мальчика, сыновья отца Игната, и самъ отецъ Игнатъ, 2-й Священникъ, бывшій 36 лтъ тому назадъ въ архирейскихъ пвчихъ.
На паперти толпа заколебалась и раздалась на дв стороны: человкъ въ синей ливрейной шинели, съ салопомъ на рук, стараясь, должно быть, показать свое усердіе, крпко и безъ всякой надобности толкалъ и безъ того съ торопливостью и почтительностью разступавшихся прихожанъ; за лакеемъ слдовала довольно смазливая и нарядная барынька, лтъ 30, съ лицомъ полнымъ и улыбающимся. За веселой барыней слдовалъ супругъ ея, Михаилъ Ивановичь Михайловъ, человкъ лтъ 40. На немъ былъ черный фракъ, клетчатыя брюки съ лампасами, цвтной пестрый жилетъ и цвтной, очень пестрый шарфъ, на которомъ лежалъ огромной величины выпущенный не крахмаленный воротникъ рубашки. Въ наружности его не замчалось ничего особеннаго, исключая нешто длинныхъ, курчавыхъ, рыжеватыхъ волосъ съ проборомъ по середин, которые чрезвычайно отчетливо лежали съ обихъ сторонъ его блесоваго, ровнаго и спокойнаго лица. Вообще онъ ходилъ, стоялъ, крестился и кланялся очень прилично, даже слишкомъ прилично, такъ что именно это обстоятельство не располагало въ его пользу.
Прибывшіе супруги стали около амвона. Прихожане съ почтительнымъ любопытствомъ смотрли на нихъ: они съ спокойнымъ равнодушіемъ смотрли на прихожанъ. – Обдня все еще не начиналась.
– Гаврило, – сказала шопотомъ барыня.
Гаврило выдвинулся впередъ и почтительно пригнулъ свое ухо съ серьгой къ устамъ барыни.
– Попроси батюшку вынуть за упокой, вотъ по этой записк; да спроси отца Поликарпія, скоро-ли начнется служба?
Гаврило живо растолкалъ набожныхъ старушекъ съ книжечками и пятаками, столпившихся у боковыхъ дверей, и скрылся.