Шрифт:
– Сапожник, - с трудом выговорил тот.
– Собирай воинов, пойдём по домам, будем брать его сообщников.
Аскольд усмехнулся, ответил:
– Ищи ветра в поле! Ты думаешь, они дураки? Стоят сейчас и любуются пожаром? Нет, брат! Их давно и след простыл. Увидели пожар, поняли, что их дело раскрыто, и бросились кто куда!
– Всё равно, по домам следует пройтись. Может, найдём что-то из оружия.
– Сделаем. Сейчас отдам приказ. Заберёшь воинов и поступай как хочешь. А что у тебя с рукой?
– наконец разглядел он в темноте.
– Так, царапнуло немного. На охранника нарвался.
– Могли и укокошить. Как же ты неосторожно?
Радим хотел рассказать про мужичонка, но не стал.
Зачем зря беспокоить. Погиб и погиб человек, а он, Радим, даже имени его не узнал. Мужичок, пьянчужка - и все…
Облава ничего не дала. Действительно, все заговорщики успели скрыться. Только ещё в одном доме нашли оружие да стол с едой и хмельным на десяток человек. Видно, пожар застал их за пиршеством по какому-то поводу, и они бросили все, спасаясь от ареста.
– Не намного мы их опередили, - сказал озабоченно Радим.
– Малость проморгай, перерезали бы нас, как слепых котят.
– Удалось только разогнать, а не уничтожить, - подвёл итог Аскольд.
– Так что следует уши держать на макушке.
X
Есеня родила мальчика. Она думала, что Дир обрадуется наследнику княжеского престола, прибежит и будет нянчиться с сыном, но он заглянул как-то разок и больше не показывался. Тогда она поняла, почему он не появлялся у неё с самого окончания войны с мадьярами: он её разлюбил. Это было страшным ударом. Она замкнулась в себе и вся отдалась заботам о сыне.
Однажды к ней зашла Чаруша. Увидев её, Есеня непроизвольно закрыла ребёнка своим телом, отчуждённо и в то же время испуганно глядя на нежданную посетительницу. Но Чаруша улыбнулась своей милой, обезоруживающей улыбкой, сказала ласково:
– Не бойся меня, милая. Я не причиню зла ни тебе, ни твоему дитя.
– Зачем ты пришла?
– Тоска заела. Я ведь здесь, в Киеве, одна живу. Мои родные остались в Новгороде, словом не с кем перемолвиться. Думала, может, от тебя тёплое слово услышу.
Есеня поверила её словам, смягчилась.
– Проходи, будь гостьей.
– Спасибо, милая. Ну и как твой богатырь? Растёт полегоньку?
Есеня расплылась в улыбке.
– Грудь сосёт жадно. Ночами часто не беспокоит…
– А мне досталось. Я троих вырастила. Беспокойные были в младенчестве. До года глаз по ночам, почитай, не смыкала. Как ты его назвала?
– Боилом. Славным воином будет.
– А я своему первенцу имя своего отца дала. Виновата перед ним, покинула Новгород против его воли. Но что делать, прошлого не вернёшь…
– Как же ты решилась в другой город уехать?
– Не только в другой город, но и в чужую страну готова была последовать за Диром! Так любила его.
– А сейчас?
– Перегорело, перестрадалось. Ничего не осталось, ни любви, ни ненависти. Опустошение и холод на душе.
– Я тоже не знаю куда деваться. И меня разлюбил Дир, - неожиданно для себя призналась Есеня и заплакала.
– А он никого никогда не любил, кроме самого себя, - отчуждённым голосом произнесла Чаруша.
– Он не любит, а играет в любовь. Чтобы быть в центре внимания, чтобы казаться привлекательным, чтобы все им восхищались, чтобы все перед ним преклонялись. Ради этого он готов пойти на всё - и на самоотверженный поступок, и на унижение. Готов затоптать любого на своём пути. Я прошла через всё это.
– Что же мне делать?
– слабым голосом спросила Есеня.
– Решай сама. Чтобы потом на других вину не сваливать, если не все в жизни ладно сложится.
Через месяц после разговора с Чарушей Есеня тихонько собралась и ушла с ребёнком к своим родителям. Дир этого будто не заметил.
Миновал год.
Как-то она пошла на рынок. Спускаясь к Подолу, повстречала знакомого мужчину, но не могла вспомнить, где его видела. Он прошёл мимо, потом остановился, спросил удивлённо:
– Есеня? Неужели это ты?
Она оглянулась и только тут признала в нём боярина Вяхоря. Этого двадцатипятилетнего сухонького мужчину она несколько раз видела в княжеском дворце, он не произвёл на неё особого впечатления и потому смотрела на него спокойно, не выражая никаких чувств. Зато в его глазах плескался непритворный восторг.
– Как ты изменилась за последнее время!
– продолжал он.
– Ты стала такой очаровательной!
И действительно, с приходом материнства она просто расцвела. Не обладая ослепительной красотой, Есеня пленяла нежностью, мягкостью и приветливостью лица. Её глаза излучали лучезарный свет, который покорял, завораживал и приковывал к себе, и Вяхорь невольно потянулся к ней.