– Помню, конечно. И что, он искал Олега?

– Да, да, именно Олега Ивановича Дудинского. Но кроме подтверждения того, что ваш друг был в Иркутске, он ничего не добился.

– Он что, из Москвы в Иркутск только ради этого подался?!

– Выходит, что так. Уж очень настойчив был этот урка.

– Ну так сообщите об этом уголовнике в Москву, пусть его арестуют.

– Арестуют? А за что? Может быть, он приятеля своей обожаемой тёти разыскивает, чтобы передать ему её приглашение на свадьбу любимого сыночка?

– И что же делать?

– Попросите Олега Ивановича, чтобы поостерёгся. Что тут ещё сделаешь?

– Да-да. Хорошо. Я сегодня же с ним свяжусь… Но вы тоже предпримите хоть что-нибудь.

– Что-нибудь? Хорошо. Давайте-ка подробненько напишите всё, что знаете об Олеге Ивановиче. Особенно о его проекте с научной станцией. Он вроде экспедицию на Таймыр собирает? Если убедительно напишите, попробуем уговорить Норильский горотдел присмотреть за его экспедицией… Да, кстати, а как вы сообщите об этом Олегу Ивановичу и не расшифруете нашу с вами связь?

– Ну, например, скажу, что говорил с коллегами в Иркутске, и от них узнал, что приезжал очень подозрительный тип и всё о нём вынюхивал.

– А Олег Иванович не обратится с перепроверкой к вашим коллегам?

– Навряд ли. Он там ни с кем близко не знаком, да и некогда ему. Он уже в Дудинке и занят по горло.

– Нет, это всё чревато. Давайте попробуем так. Вы ему ничего не сообщайте, а я попрошу своего коллегу в Дудинке встретиться с Олегом Ивановичем и предупредить его.

– Хорошо. Только не затягивайте, пожалуйста. Олег Иванович через неделю-другую уже отправится в путь.

– Договорились!

Павел Иванович после встречи усмехнулся над собой: “Кто тут у кого агент – профессор у меня или я у профессора? Ладно, совершим доброе дело. Глядишь, оно и зачтётся”.

Олег Иванович в бога не верил. Конечно, здесь сказалось атеистическое воспитание в советском детском доме. Но Олег Иванович был уверен, что окажись он хоть в церковном приюте, он всё равно в бога бы не поверил. Уж очень противоестественной казалась ему идея о всемогущем творце. “А кто сотворил творца? А творца творца? А творца творца творца?” – эта бесконечная цепочка вопросов могла дать лишь один ответ – никаких творцов нет и не было. “Есть природа, она вечна и бесконечна. Есть законы природы. Они неизменны, и их можно рано или поздно познать” – в этом Олег Иванович убедился ещё на школьных уроках физики и химии. Всё казалось просто и ясно, и богу места в природе просто не оставалось.

Но вот заговорили о Большом взрыве, и природа, сиречь Вселенная, оказалась не вечной и не бесконечной. Вот оно доказательство наличия Творца! – стали раздаваться громкие возгласы преимущественно в среде младших научных сотрудников. Олег Иванович, однако, не видел никаких причин склоняться к такому категорическому выводу. Здесь надо бы поразмыслить как следует, и наверняка можно будет понять зарождение Вселенной и без творца, полагал он. Увы, немногие разделяли его мнение. Модным стало ссылаться на некую высшую надприродную силу, которая ни с какой конкретной религией, конечно же, не связана, но правит бал в природе. “Так, может быть, ваша пресловутая высшая сила и есть сама природа, которая сама собой правит?” – возражал Олег Иванович. “Нет-нет! Природа – это одно, а высшая сила – это совсем другое. Она стоит над природой и может вмешиваться в ход вещей. Ясное дело, что человек не мог стать разумным существом без вмешательства высшей силы”. Вскоре Олегу Ивановичу такие споры попросту надоели. Уж если обуяла человека высшая сила, то с ней не совладать. На то она и высшая. И спорить с ней бесполезно…

Вернувшись с той памятной рыбалки на Волге, Олег Иванович в минуты размышлений прокручивал в мозгу технологические карты в том шкафу, что по левую руку от рабочего места бога, и его, наконец-то, осенило. Да ведь всё очень просто! Эти карты – удачно найденное образное выражение для законов природы. И первая карта – это то самое фундаментальное уравнение Вселенной, которое искал Эйнштейн и ищут физики-теоретики, пытаясь объединить все известные природные силы в одну. Найдя это уравнение и разрешив его, можно в принципе получить последующие карты и тем самым описание Вселенной в развитии, с начального момента времени до сегодняшнего дня и далее в будущее. Разумеется, найти это фундаментальное уравнение и подтвердить его справедливость будет отнюдь не просто. Но оно наверняка существует, и дело только во времени. Существует… Существует… Но где оно существует, где мастерская бога, где стоит этот левый шкаф? В наших головах?

Олег Иванович вспомнил семинарское занятие по диамату в университете. Тема – теория отражения. Коварный вопрос преподавателя:

– Вот вы, Дудинский, как вы считаете, мысль материальна или эфемерна? Она – материя или таки дух?

– Честно говоря, я над этим не задумывался…

– А вы подумайте, примените диалектический метод, порассуждайте. Как вы себе представляете мысль в свете нашего сегодняшнего занятия?

– Если в свете сегодняшнего занятия, то очевидно, что мысль есть отражение…

– Так, хорошо. А что такое отражение? Можно ли его пощупать, взвесить?

– Думаю, что нельзя.

– То есть, по-вашему, мысль нематериальна?

– Получается, что так…

– А вот тут-то вы повторяете типичное заблуждение идеалистов. Мысль материальна так же, как материален наш мозг.

– Как-то трудно себе представляю мысль-материю…

– А вы примените определение материи. Ну… это – объективная реальность…

– … данная нам в ощущениях. Но я, вот не могу ощутить вашу мысль.

– Это бывает. У двоечников. А вы же у нас отличник…

– Ну, процесс мышления как совокупность неких электрохимических реакций в клетках мозга я представляю. Здесь всё материально, а вот мысль…

– Так мысль и есть продукт тех самых реакций. Кстати, пока мозг мыслит, он работает. А теория относительности нам говорит, что масса его при этом должна уменьшаться. Вот эта разница в массах до и после процесса мышления и есть масса мысли.

– Так потеря массы должна приводить к высвобождению энергии эмце-квадрат. Как в атомной бомбе…

– Не паясничайте, Дудинский! Речь здесь идёт о микроскопических потерях массы. Тем не менее, из этого следует, что мысль – огромная сила. Кстати, древние это ещё задолго до теории относительности заметили…

Вся группа уже видела, что преподаватель сам себя загнал в тупик. Попытка продемонстрировать материальность мысли оказалась неудачной, и он не знает, как выпутаться. Спас его звонок на перерыв, и он с явным облегчением закончил семинар. На следующем занятии преподаватель непререкаемым тоном заявил: “Мышление есть свойство высшей материи. И коль скоро для мышления необходим материальный мозг, то и мысль несомненно материальна. Вне материи не может быть мысли. Зарубите это себе на носу, и пойдём дальше по программе…”.

“Вначале было Слово, и Слово было Бог…”, – этот зачин одного из евангелий Олег Иванович впервые услышал в разгар Перестройки. Он прожил сорок пять лет и никто ему евангельскими цитатами не досаждал. А тут… Эту фразу стали повторять все, кому не лень, по поводу и без повода. Олег Иванович не задумывался над ней, и относился к ней как к назойливой мухе, жужжащей возле уха. Но однажды его посетило очередное озарение… Технологическая карта из мастерской бога – это ведь и есть Слово. Да и весь шкаф со всеми технологическими картами иносказательно можно назвать Словом. А Слово можно прочитать. Не этим ли занимается теоретическая физика? Интересно, а на чём было написано это слово? Но, если сказано, что вначале было Слово, то это значит, что ничего больше не было. Не было даже клочка бумаги, на котором можно было бы это слово записать. Выходит, что слово должно было быть эфемерным, бесплотным. Оно должно было быть нематериальным духом… И это ведь вполне возможно!

Когда-то Олег Иванович интуитивно полагал, как само собой разумеющееся, что мысли, идеи – по сути некие эфемерные нематериальные объекты. Они объективно существуют, и учёные, прежде всего математики, их открывают и фиксируют на материальных носителях – в памяти мозга, на глиняных дощечках, на пергаменте, бумаге… И раз их открывают, значит, они существовали задолго до того, как их впервые открыли. Менделеев открыл свой периодический закон не так давно. Но ведь невозможно усомниться, что этот закон неукоснительно соблюдался во все времена, а, значит, он всегда и существовал. А где? Да в том самом шкафу с технологическими картами по левую руку от бога! И в словах Иоанна “Вначале было Слово…” может скрываться очень глубокий смысл. В этом Слове был весь проект Вселенной, с законами Ньютона, с теорией относительности, с таблицей Менделеева, уравнениями Максвелла [14] , квантовой теорией. А если это так, то Слово вправе занимать должность бога. А нужен ли богу в его мастерской левый шкаф? Разве нуждается Слово-Бог в хранилище? Что же выходит? Богу-Слову понадобились только реактивы из правого шкафа. Но где он их взял?

В размышлениях о мироздании Олег Иванович с растущим беспокойством стал замечать, что его былые представления о мире, как о некоей само собой разумеющейся данности в духе ленинской “объективной реальности, данной нам в ощущениях”, начали рассыпаться. В восьмидесятые годы активно разрабатывалась головоломная теория струн, обещавшая реализовать мечту Эйнштейна об объединении всех природных сил в одну единственную. Разобраться в ней сколь-нибудь глубоко Олегу Ивановичу было уже не под силу, и он довольствовался популярными обзорами. В одном из них он наткнулся на утверждение, логически вытекающее из теории струн, что Вселенная вовсе не уникальное вселенское явление. Наш мир может быть всего лишь одним из прочих миров, которые ничуть не хуже нашего. И миров этих, с которыми мы в принципе не можем прийти в соприкосновение, может быть непредставимо много. Это множество описывается фантастическим числом – единицей с тысячью нулей. И если эта теория права, то невообразимая прорва материи во всех этих бесчисленных вселенных – львиная доля объективной реальности – в принципе не может быть дана нам в ощущениях, как бы мы ни совершенствовали свои телескопы и микроскопы. Но и тысяча нулей оказались не пределом. Дальнейшие попытки объединения всех природных сил в единую прасилу привели вообще к непредставимому допущению: параллельных вселенных может быть бесконечно много! А бесконечно много означает нечто, что в бесконечное число раз больше числа с любым числом нулей!