— Так у вас никакой скарлатины нет? — спросил Малыш.

— Представь себе, нет. Доктор говорит, что мы пили слишком много какао с булочками. От этого, если ты сверхчувствительный, может выступить сыпь.

— Типичный случай булочковой лихорадки, — сказал Малыш.

Но Буссе уже положил трубку.

Одевшись, Малыш отправился на кухню рассказать фрёкен Бокк, что изолировать его больше не надо.

Она уже начала готовить обед. Кухня благоухала пряностями.

— Ничего не имею против, — сказала фрёкен Бокк, когда Малыш рассказал ей, что все семейство возвращается домой. — Просто прекрасно, что уйду от вас, прежде чем окончательно испорчу себе нервы.

Она яростно мешала ложкой в кастрюле, стоявшей на плите. Там тушилось что-то очень густое, и она сильно сдабривала это солью, перцем и карри.

— Вот так, — сказала она. — Жаркое надо как следует посолить, поперчить и насыпать туда карри. Тогда будет вкусно.

Потом она обеспокоенно взглянула на Малыша.

— Ты, верно, не думаешь, что этот ужасный Карлссон снова прилетит сюда сегодня? Как прекрасно было бы, если бы мои последние часы в этом доме были хоть чуть поспокойнее.

Не успел Малыш ответить, как за окном послышался веселый голос, громко распевавший:

На подоконнике в кухне снова появился Карлссон:

— Хейсан-хоппсан, вот вам ваше солнышко, ну и повеселимся же мы сейчас!

Но тут фрёкен Бокк умоляюще протянула к нему руки.

— Нет, нет… нет, все, что угодно, только нельзя ли обойтись без веселых затей?

— Ну ладно, сперва мы, понятно, поедим, — предложил Карлссон и тут же подскочил к кухонному столу.

Фрёкен Бокк уже накрыла на стол для себя и для Малыша. Карлссон опустился на один из стульев и схватил ножик и вилку.

— Подавай на стол! Тащи сюда еду!

Он дружески кивнул головой фрёкен Бокк:

— Ты тоже можешь спокойно, без церемоний сесть вместе со мной к столу. Возьми себе тарелку и иди сюда!

Затем он повел носом, вдыхая запах жаркого под соусом:

— Что ты нам дашь?

— Хорошенькую взбучку, — ответила фрёкен Бокк, еще более ожесточенно мешая свое варево. — Это то, что тебе, во всяком случае, крайне необходимо. И учти, у меня все тело ломит, так что, боюсь, я вряд ли смогу бегать за тобой сегодня.

Она выложила жаркое в мисочку и поставила его на стол.

— Ешьте! — сказала она. — А я подожду и поем позднее. Потому что доктор сказал — мне необходимы тишина и покой во время еды.

Карлссон кивнул:

— Ну ладно, у вас тут, верно, найдется в какой-нибудь банке несколько сухариков! Ты сможешь их погрызть, когда мы покончим со всем, что стоит на столе… а пока возьми маленькую корочку хлеба и ешь ее в тишине и покое!

Он энергично вывалил себе на тарелку большую порцию жаркого под соусом. Малыш же взял лишь самый маленький кусочек. Он всегда боялся незнакомой еды. А такого блюда он никогда прежде не пробовал.

Карлссон начал с того, что возвел башенку из жаркого и обвел ее вокруг рвом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно взял в рот кусочек… Ой! Он задохнулся, и на глазах у него выступили слезы. Рот словно обожгло огнем. Но рядом стояла фрёкен Бокк и выжидающе смотрела на него, поэтому он молча проглотил свой кусочек мяса. Тогда Карлссон поднял глаза от возведенного им строения из жаркого под соусом:

— Что с тобой? Чего ты вопишь?

— Я… я подумал о чем-то очень печальном, — запинаясь, произнес Малыш.

— Вот как, — сказал Карлссон, накидываясь с большим аппетитом на свою горку.

Но, проглотив первый же кусочек, он дико взвыл и глаза его наполнились слезами.

— Что это? — спросила фрёкен Бокк.

— Это, верно, лисий яд, но тебе самой лучше знать, что ты состряпала, — ответил Карлссон. — Быстрее тащи сюда большой пожарный насос, в горле у меня загорелось.

Он вытер слезы на глазах.

— Чего ты ревешь? — спросил Малыш.

— Я тоже подумал о чем-то очень печальном, — сказал Карлссон.

— О чем? — поинтересовался Малыш.

— Об этом самом вареве, — ответил Карлссон.

Это не понравилось фрёкен Бокк.

— И не стыдно вам, малыши! В мире есть тысячи детей, которые отдали бы что угодно за каплю такого соуса.

Сунув руку в карман, Карлссон достал оттуда записную книжку и ручку.