Избранные стихотворения и проза
вернуться

Уитмен Уолт
Шрифт:

Ручное зеркало

Держи его с угрюмою злостью, — гляди, что оно посылает назад (кто это там? неужели это ты?). Снаружи нарядный костюм, внутри мерзость и прах, Уже нет ни сверкающих глаз, ни звонкого голоса, ни упругой походки. Теперь у тебя руки раба, и глава, и голос, и походка раба, Дыханье пропойцы, лицо объедалы, плоть сифилитика, Лёгкие отгнивают у тебя по кускам, желудок дрянной, разъедаемый раком, Суставы поражены ревматизмом, кишки набиты пакостью, Кровь циркулирует тёмной ядовитой струёй. Вместо слов — бормотня, слух и осязание притуплены, Не осталось ни мозга, ни сердца, исчез магнетизм пола, — Вот что из зеркала глянет в тебя перед тем, как ты отсюда уйдёшь! Такой итог, и так скоро — после такого начала!

Где осажденная крепость?

Где осаждённая крепость, бессильная отбросить врага? Вот я посылаю туда командира, он проверен, он смел и бессмертен, С ним и пехота, и конница, и обозы орудий, И артиллеристы беспощаднее всех, что когда-либо палили из пушек.

Однажды я проходил по многолюдному городу

Однажды я проходил по многолюдному городу, внедряя в свою память для будущих надобностей его зрелища, здания, обычаи, нравы, Но теперь из всего этого города я помню только некую женщину, которую я случайно там встретил, и она удержала меня, потому что полюбила меня, День за днём, ночь за ночью мы были вдвоём, всё остальное я давно позабыл, Помню только её, эту женщину, которая пылко прилепилась ко мне, Опять мы блуждаем вдвоём, мы любим, мы расстаёмся опять, Опять она держит меня за руку, и мне нельзя уйти, Я вижу её, она тут, и беззвучно дрожат её губы.

Некоей певице

Вот возьми этот дар. Я его берёг для героя, оратора или полководца, Для того, кто послужит старинному правому делу, великой идее, прогрессу и свободе народа, Для бесстрашного обличителя деспотов, для дерзкого бунтаря; Но я вижу, что мой издавна сберегаемый дар принадлежит тебе, как любому их них.

Отрывок

Счастье только в тебе, ты не можешь достигнуть его при помощи кого-нибудь другого, Как не можешь родить или зачать при помощи кого-нибудь другого.

Деревенская картина

За широкими воротами мирной риги деревенской Озарённая поляна со скотом и лошадьми, И туман, и ширь, и дальний уходящий горизонт.

Изумление ребенка

Мальчишкою малым, бывало, замолкну и в изумлении слушаю, Как в воскресных речах у священника бог выходит всегда супостатом, Противоборцем какой-нибудь твари.

Красивые женщины

Женщины сидят или ходят, молодые и старые. Молодые красивы, но старые гораздо красивее.

Мысль

О вере, о покорности, о преданности: Я стою в стороне и смотрю, и меня глубоко умиляет, Что тысячи и тысячи людей идут за такими людьми, которые не верят в людей.

Вокализм

1
Звучность, размеренность, сжатость, упорство и божественная власть говорить слова; Твои лёгкие стали могучи, и губы твои сделались гибки после долгих усилий? после тяжких трудов? или ты таков от природы? Так же ли широка твоя поступь, как широки эти земли? Должным ли путём ты пришёл к божественной власти говорить слова? Ибо, только пройдя через многие годы, через целомудрие, дружбу, воздержность, наготу и рождение, Реки грудью пройди, и озёра, и побродив по земле, И горло своё разрешив, и всосав в себя темпераменты, народы, века, изведав и науки, и свободу, и преступления, И утвердясь в своей вере, и возвысив, и очистив душу, и сокруша преграды, Лишь тогда ты, быть может, достигнешь божественной власти говорить слова, И к тебе поспешат без отказа тесным строем, плечо к плечу Войска, корабли, древности, библиотеки, картины, машины, города, ненависть, отчаяние, дружба, боль, воровство, убийство, мечта, Придут, когда нужно, и покорно прорвутся сквозь губы твои.
2
О, почему я дрожу, когда я слышу голоса человеческие? Воистину, кто бы ни сказал мне настоящее слово, я всюду пойду за ним или за ней, Как вода за луною, безмолвной струистой стопой всюду вокруг шара земного. Всё только и ждет настоящего голоса; Где же совершенные и крепкие лёгкие? где душа, прошедшая через все испытания? Ибо я вижу, что только такая душа несёт в себе новые звуки, которые глубже и слаще других, иначе этим звукам не звучать. Иначе и губы и мозги запечатаны, литавры и тимпаны не бряцают, Покуда не явится такая душа, которая может открыть и ударить, Покуда не явится такая душа, которая может вызвать наружу то, что дремлет во всех словах.

Электрическое тело пою

Я знал одного человека, обыкновенного фермера, отца пяти сыновей, И в них — отцов сыновей, и в них — отцов сыновей. Это был человек удивительной мощи, большой красоты, необыкновенно спокойный, Форма его головы, его светложёлтые и белые волосы, безмерная выразительность его чёрных глаз, его щедрые и широкие жесты, Чтобы взглянуть на всё это, я часто приходил к нему в дом, — был он к тому же мудр. Ему было больше восьмидесяти, его сыновья были дюжие, бородатые, опрятные, загорелые, стройные, Они и его дочери любили его, все, кто видел его, любили его. Они любили его не потому, что так принято, они любили его личной любовью, Пил он одну только воду, кровь просвечивала, словно кумач, сквозь смуглую кожу его лица, Он был завзятый рыбак и стрелок, он сам ходил в море под парусом, у него был отличный бот, подаренный ему знакомым строителем лодок, у него были охотничьи ружья, подаренные ему теми, кто любил его, Когда он шёл со своими пятью сыновьями и многими внуками на охоту или на рыбную ловлю, он показался бы вам самым красивым и сильным из них изо всех, Вам хотелось бы долго и долго оставаться с ним вместе, вам хотелось бы сидеть рядом с ним в его лодке, чтобы вы могли прикоснуться друг к другу.