Избранные стихотворения и проза
вернуться

Уитмен Уолт
Шрифт:

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень

(Памяти президента Линкольна)

14 апреля 1865 г. президент Соединённых Штатов Авраам Линкольн, только что приведший к победному концу гражданскую войну за объединение страны, сидел вместе со своей женой в ложе Вашингтонского театра и смотрел весёлую пьесу «Наш американский кузен». Около десяти часов вечера в ложу прокрался никем не замеченный пьяный молодой человек и выстрелил в него из пистолета. Президент упал. Бывший в ложе майор попытался удержать убийцу, тот пырнул его ножом, прыгнул из ложи на сцену и бросился вон из театра. Впоследствии оказалось, что это Джон Уилкис Бус, третьестепенный актер, южанин, фанатический сторонник побеждённого рабовладельческого Юга.

Президента отнесли в один из ближайших домов, и к утру он скончался. Его тело в течение недели оставалось в Вашингтоне, а с 21 апреля начались пышные похороны: гроб везли через всю страну: из Филадельфии в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Чикаго и т. д. Похоронили президента 4 мая в городе Спрингфилде (штат Иллинойс). Уитман в своей поэме изображает это многодневное погребальное шествие.

Теперешние толкователи Уитмана расшифровывают символику этой поэмы так: звезда — Линкольн; сирень — человеческая любовь и т. д. Такие педантические толкования низводят художественные образы к уровню пустых аллегорий, но характерно, что сам Уолт Уитман относился к подобным комментариям сочувственно.

Знаменитый английский поэт Олджернон Суинберн назвал эту поэму «самым звучным ноктюрном, когда-либо пропетым в храме мира».

Переводчик

1
Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень И никла большая звезда на западном небе в ночи, Я плакал и всегда буду плакать, всякий раз как вернётся весна. Каждой новой весной эти трое будут снова со мной! Сирень в цвету, и звезда, что на западе никнет, И мысль о нем, о любимом.
2
О, могучая упала звезда! О, тени ночные! О, слёзная, горькая ночь! О, сгинула большая звезда! О, закрыл её чёрный туман! О, жестокие руки, что бессильного держат меня! О, немощное сердце моё! О, шершавая туча, что обволокла моё сердце и не хочет отпустить его на волю.
3
На ферме, во дворе, пред старым домом, у забора, белённого известью, Выросла высокая сирень с сердцевидными ярко-зелёными листьями, С мириадами нежных и острых цветков, с сильным запахом, который я люблю, И каждый листок есть чудо, и от этого куста во дворе, С цветками такой нежней окраски, с сердцевидными ярко-зелёными листьями, Я ветку, всю в цвету, отломил.
4
Вдали, на укромном болоте, Притаилась пугливая птица и поёт-распевает песню. Дрозд одинокий, Отшельник, в стороне от людских поселений, Поёт песню себе одному. Песню кровоточащего горла, Песню жизни, куда изливается смерть (ибо хорошо, милый брат, я знаю, Что, если бы тебе не дано было петь, ты, наверное, умер бы).
5
Над грудью весны, над страною, среди городов, Меж дорогами, сквозь старинные чащи, где недавно из-под земли пробивались фиалки — крапинки на серой прошлогодней листве, Проходя по тропикам, где справа и слева полевая трава, проходя бесконечной травой, Минуя жёлтые стебли пшеницы, воскресшей из-под савана в тёмнобурых полях, — Проходя мимо садов, мимо яблонь, что в розовом и в белом цвету, Неся мёртвое тело туда, где оно ляжет в могилу, День и ночь путешествует гроб.
6
Гроб проходит по тропинам и улицам, Через день, через ночь в большой туче, от которой чернеет земля, С пышностью полуразвёрнутых флагов, среди укутанных в чёрный креп городов, Среди Штатов, что стоят, словно женщины, облачённые в траур, И длинные процессии вьются за ним, и горят светильники ночи, Неисчислимые факелы среди молчаливого моря лиц и обнажённых голов. И ждёт его каждая станция, и гроб прибывает туда, и всюду угрюмые лица, И панихиды всю ночь напролёт, и встаёт тысячеголосое, могучее пение, И плачущие голоса панихид льются дождём вокруг гроба, И тускло освещённые церкви, и содрогающиеся от горя орг'aны, — так совершаешь ты путь, С неумолчным звоном-перезвоном колоколов погребальных. И здесь, где ты так неспешно проходишь, о гроб, Я даю тебе мою ветку сирени.
7
(Не только тебе, не тебе одному, Цветы и зелёные ветки я всем приношу гробам, Ибо свежую, как утро, хотел бы пропеть я песню тебе, о светлая и священная смерть. Всю тебя букетами роз, О смерть, всю тебя покрываю я розами и ранними лилиями, Но больше всего сиренью, которая цветёт раньше всех, Много я ломаю, ломаю лиловых ветвей, И полной охапкой несу их тебе и высыплю их на тебя, На тебя и на все твои гробы, о смерть.)
8
О западная плывущая в небе звезда, Теперь я знаю, что таилось в тебе, когда, месяц тому назад, Я шёл сквозь молчаливую прозрачную ночь, Когда я видел, что ты хочешь мне что-то сказать, ночь за ночью склоняясь ко мне, Всё ниже поникая с небес, как бы спускаясь ко мне (а все прочие звёзды глядели на нас), Когда торжественной ночью мы блуждали с тобою (ибо что-то, не знаю что, не давало мне спать), Когда ночь продвигалась вперёд, и я глядел на край неба, на запад, и увидел, что вся ты в тоске, Когда студёною прозрачною ночью стоял я на взгорьи, обвеваемый бризом, И когда я смотрел, где прошла ты и куда ты упала в ночной черноте, Когда моя душа вся в тревоге, в обиде покатилась вслед за тобою, за печальной звездой, Что канула в ночь и пропала.