Я подозрительно прислушиваюсь, но в голосе совершенно не слышно издевки.

– Я попробую, - пожимаю плечами, - а в чем, собственно, вопрос?

– Лейтенант Сеттир, - улыбается Рау, показывая ладонью в сторону скептика, - сомневается в том, что один из висящих в здешней оружейной барраярских клинков действительно предназначен для боя. А я полагаю иначе.

– Оружие, не предназначенное для боя, может быть только деревянным или парадным - тогда клинок затуплен, - даю сухую справку.

– Этот заточен, - комментирует Рау.
– Но странно изготовлен... впрочем, это легче показать, чем объяснить.

Оружейная, она же трофейная, спрятана за анфиладой арок. Внутри нечто среднее между недавно виденным магазином и небольшим музеем. По стенам старые трофеи - какие-то штандарты, узкие трехрогие кинжалы, бумаги в рамках, значки... И среди них пара блестящих клинков прекрасно знакомой конструкции.

– Вот он, - указывает Окита.
– Очень неудобен для руки, тянет вперед, словно топор.

Осторожно снимаю меч с креплений. Балансировка действительно нестандартная, значит, определенно кавалерийский, но предназначен для короткого замаха... Провожу пальцем по нижней стороне чашки, и ощущаю ожидаемую выпуклость выдавленного вензеля. Да. Императорские рейнджеры.

– Это полноценное боевое оружие, - поясняю, опустив клинок.
– Горные егеря, конная разведка.

Ставлю меч в держатели. "Покойся с миром, приятель. Вероятно, как и твой хозяин". Обычно рейнджеры живыми не сдаются и оружия своего не отдают, но... мне ли рассуждать о том, кто и при каких обстоятельствах может попасть в плен?

– Ритуальное, да?
– ехидствует гем-майор и кивает мне: - Спасибо, Форберг.

– Не за что, Рау, - парирую. Нечего опускать почтительную приставку звания возле моего имени, если не хочешь аналогичной фамильярности.

Рау громко смеется:

– Тебе... как это у вас говорят, не давай кусать за руку, да? Слухи о том, что Эйри-старший обломал о тебя все свои лозы, как видно, имеют право на жизнь.

После чего компания покидает оружейную.

А я остаюсь стоять у стены трофеев в одиночестве и ностальгировать. Ну что ж: и им, и мне приходится как-то тут выживать. Прикосновение к рукояти оставило неожиданно горькое чувство, словно я коснулся руки погибшего.

Однако комната наполнена не только свидетельствами прошлых побед, но и вполне безликим новеньким оружием. Если в нем есть символизм, он не для моего ума. А вот набор метательных ножей в перевязи, со спиралевидным цетским узором на рукояти и таким же - на ободе мишени у двери, мне вполне по мыслям и по руке. Отвлечься, что ли? Повинуясь внезапному, хулиганскому порыву, снимаю набор с крюка и один за другим отправляю ножи в полет. Успокаивающее чмоканье стали, уходящей в плотную доску мишени... развлечение на отдыхе, старая привычка. Если я и не фехтую, как этот проклятый Пелл, то кое-что до сих пор умею неплохо.

Я заканчиваю упражнение лишь после того, как хорошее настроение возвращается в полной мере. Цетаганда в ее парадном варианте меня не съела и даже не сумела вывести из себя. И точка. На выходе из оружейной принимаю очередной бокал у склонившегося в поклоне слуги - эти "флоксы в зелени" рассыпаны по всему дому в обилии, едва ли не сравнимом с числом гостей, - и отправляюсь фланировать дальше.

***

Якобы случайную встречу с Иллуми в этой толчее я решаю считать за добрый знак. Хм, казалось бы, ведь не скучаю и вообще развлекаюсь здесь. А услышал его голос - и потеплело как-то.

Он тоже улыбается, интересуясь: - Как впечатления?

Приходится как похвалить прием, так и признаться, что я сумел и здесь найти неприятности на свою голову: - Я тут немного сцепился с вашей молодежью. Гем-офицеры. Нет, не всерьез, - успокаиваю я Иллуми.
– Мы ритуально показали друг другу зубы - и разошлись невредимые. Потом даже помирились, насколько это вообще возможно: я им помог.

– Чем же?
– любопытствует Иллуми, чуть успокоившись.

– Разрешил спор насчет одного клинка, - усмехаюсь.
– Барраярского. Один из этих чудиков на полном серьезе утверждал, что оружие бывает декоративным. Но вариант попался действительно редкий, надо отдать должное.

– Даже так, - задумчиво констатирует он.
– Хотя все равно возникает желание приставить к тебе охрану.

– Да ладно. На этой выставке я считаюсь любопытным экспонатом лишь временно. Как только они с разочарованием убедятся. что у меня нет когтей и клыков, я снова примусь скучать в полнейшем одиночестве.

– И не надейся, - голос теплеет самую малость, так что посторонний этого бы и не услышал.
– Пойдем, развею твою скуку. Выйдем на воздух? Хочу пусть на четверть часа, но забыть, что я - Милорд Иллуми Эйри. Надоело.