А ведь дилемма.

Цетские деньги мне не нужны, я к ним и палкой не притронусь. А уезжать куда-то нищим - глупости. Ехать на другую планету, не имея профессии и перспектив на тамошнее гражданство - вдвойне глупость. Носить цетагандийское подданство - полнейшая чушь, любой по моему выговору и поведению поймет, что со мною что-то не так: Барраяр не признает двойного подданства. Хорошо, что я не обязан решать и рисковать новой ошибкой сию секунду - вынужденная отсрочка по здоровью воспринимается почти с благодарностью.

Цету я не признаюсь в этом и под пытками, но семейство Эйри преуспело в том, чтобы меня сломать. Мне сейчас напиться бы и забыть все хоть на пару часов. Только не знаю, какой ждать реакции, упомяни я про алкоголь. Не хотелось бы, чтобы у меня отобрали обещанные бумаги или закатили сеанс психотропной дряни под видом лечения. Боюсь? Да, наверное. Старший Эйри - человек смертельно непредсказуемый, а я пока в его полной власти, какие бы красивые слова он ни говорил.

А еще он - единственный (психиатр не в счет) человек, с которым я здесь вообще разговаривал дольше десяти минут, и подозреваю, что это не случайно подстроено...

***

Сад при доме большой и ухоженный. Даже увечный тип вроде меня может медленно добраться до интересующего его уголка, не ломая ноги и не совершая запредельных усилий. Ведь быть на глазах у посторонних в таком виде не хочется, а сидеть под окнами на лавочке, как старый дед - еще больший идиотизм. И когда медики по прошествии пары недель настойчиво предложили мне прогуляться, я смиренно принял совет. С циновкой под мышкой, выползти теплым днем из дома - и забиться, как в нору, в какую-нибудь неближнюю беседку в стороне от большинства дорожек. Расстелить циновку прямо на полу. И лежать часами на животе, положив голову на сцепленные ладони, полузакрыв глаза, и думать...

Из меня словно стержень вынули. Как будто во время операции на позвоночнике из него выдернули то, что заставляло меня при всех бедах держать спину прямой, а зубы - радостно оскаленными. Хотя, конечно, не в спине дело. В голове. С головой у меня сейчас не очень ладно, но мысль поехать с этим на Бету на барраярский взгляд еще менее привлекательна. Кроме того, я почти уверен, что любое решение, принятое с такими мозгами, как у меня сейчас, будет неверным. А на путешествие длиною в месяц с пятью пересадками нельзя решаться с бухты-барахты.

Поскрипывание дощатого пола заставляет резко открыть глаза. Ракурс - от ботинок и выше. Самое последнее дело - лежать у ног своего врага. Торопливо и неловко сажусь, вызывающе сложив руки на груди.

– Ты не замерз?
– спрашивает он явно не то, что намеревался.

– Нет, и не голоден тоже, - предвосхищаю второй вопрос радушного хозяина.
– Не сочти за намек, но зачем ты здесь?

– Хорошее у тебя представление о намеках, - комментирует, кажется, автоматически.
– Мне уйти?

Угрозы в вопросе не слышится, и потому можно поддержать беседу, не забывая, впрочем, об осторожности.

– Это твое владение, - пожимаю плечами.
– Просто хотел узнать, я тебе зачем-то понадобился?
– Безмолвная пауза, вопросительно приподнятая бровь, и приходится объяснить: - Недавно ты утверждал, что необходимости в общении у нас нет. Случилось что-то или просто твое настроение снова поменялось?

– Ни то, ни другое. Но мне сказали, ты вообще ни с кем не разговариваешь.
– Нахмурившись, в характерном телеграфном стиле, говорящем о явной неловкости, добавляет: - Я не навязываюсь. Так уйти?

Я то ли не склонен, то ли не привычен к милосердию.
– Смотря какие меры ты предпримешь, если разговор тебе не понравится.

Из-под грима проступают некрасивые красные пятна.

– В настоящий момент я тебе действительно не опасен, - сообщает, заставив задаться вопросом о возможной продолжительности обрушившегося на меня благоволения.
– Вряд ли ты поверишь сходу, но к сведению прими.

Хм, я устыдился. Отворачиваюсь, барабаня пальцами по скамейке.
– Так о чем ты хочешь поговорить?

Усмешка.
– Для затравки можем пообсуждать погоду и местные ландшафты.

Развожу руками.
– У нас о погоде обычно говорят, когда разговаривать не о чем. Не станешь же ты притворяться, что и вправду рад меня видеть?

– Скорее удивлен. Я думал, что ты моментально уедешь, как только поднимешься на ноги.
– Он предостерегающе поднимает ладонь.
– Это не намек.

Еще бы, не намек. Раз цет доудивлялся до того, чтобы найти меня и высказать это вслух.
– Я перестану тебя обременять максимум через неделю. Устроит?