Предложение подписать цетагандийский документ будит какие-то совсем глубинные рефлексы. Не сказать, чтобы приятные. Из осторожности даже пальцы стискиваю, не прикасаясь к принесенному.
– Что это? Объясни, будь добр.

– Твоя вольная, - говорит он самым будничным тоном и кладет принесенное на прикроватную тумбочку.
– Документы на право управления финансами. Медицинское заключение с рекомендациями. Виза и билеты. Полагаю, Цетаганды с тебя более чем достаточно.

Это как удар под дых, скорее болезненно, чем радостно. Что случилось? В лесу издохло нечто на редкость крупное, или в доме случился переворот, и под этим гримом теперь совсем другая физиономия?

– И куда ты меня отправляешь?
– интересуюсь заторможенно, надеясь, что это можно принять за "хладнокровно".

– Бета тебя устроит? Если нет, это можно переиграть.

"Луну с неба? Пожалуйста. Тебе в какой фазе? Если полную, придется недельку подождать."

– И я смогу уехать прямо сейчас?
– интересуюсь без обиняков.

– Имеешь право, - поправляет педантично.
– Сможешь ты уехать, когда выздоровеешь.

Ага, вот это уже ближе у истине. "А поскольку ты инвалид, то не обессудь, остаешься под моей опекой". Имеется в виду, но не произносится вслух?
– Что значит "выздоровеешь"?

– Сможешь стоять на ногах и не свалишься от очередной инфекции.
– Видит мою гримасу разочарования и предупреждающе поднимает ладонь.
– Погоди! Я не держу тебя силой. Но закончи хотя бы курс иммуностимуляторов, если не собираешься слечь в госпиталь где-нибудь на пересадочной станции.

– И... долго?
– морщусь, предчувствуя ответ.

– Не очень. Две недели, три. Бета ведь подождет?

"Да и на черта мне луна?" Знакомство с бетанцами никогда не вызывало у меня желания навестить их родину - богатую, развитую, беспечную, распущенную, предупредительную к гостям, либеральную к своим в вещах, которые требуют должной строгости, и неожиданно жесткую - в тех, которые являются личным делом человека... Меня вообще не слишком тянуло путешествовать за пределы Барраяра - ведь есть еще столько всего, чего я не видел на родине. Хотя как маршрут бегства этот не хуже любого другого. На первый взгляд.

Киваю на бумаги: - Это оригиналы или копии?

– Оригиналы, - подтверждает, не удивляясь вопросу.

– Тогда прикажи сделать копии и оставь их здесь, а это забирай. У тебя все равно не получится прямо сегодня избавиться от меня, а у меня - сбежать. Вот и почитаю.
– Я теперь ученый; обжегшись на молоке - дую на воду, а важные бумаги соглашаюсь подписать, лишь прочитав и обдумав.

Гем кивает и поднимается, словно только предложения этого и ждал, чтобы сбежать. Хоть это и кажется странным: с чего бы ему чувствовать себя неловко?

– Пусть будет так, - слишком отрывисто подытоживает он, и тем же телеграфным стилем добавляет.
– Собственно, это все. Успешного выздоровления.

Воспитанный человек на подобном намеке заканчивает разговор, но я - всего лишь испорченный войною варвар, поэтому откровенно любопытствую: - Это все мог сделать и стряпчий. Зачем ты пришел?

Гем-лорд застывает на полушаге, точно притягиваемый невидимой ниточкой обратно. Усмехается, прикусив губу, и почти вызывающим тоном сообщает: - Можешь считать это жалкой попыткой извиниться.

Извиниться? Случай, конечно, невиданный, хоть такое извинение и смахивает больше на подачку. Но, видно, мне еще не хватает смирения оценить эту невиданную вещь по достоинству.
– Извинения?
– удивляюсь.
– Они хороши, когда тебе наступили на ногу. Или когда назвали дураком, а потом поправились "простите, был неправ"...
– Ага, а глупей извинений за насилие - только попытка отчитать того, кто с тобой это устроил. Потенциально опасная попытка, к слову. Осекаюсь.
– Стоп. Забудь. Что-то я разболтался. Я не представляю для тебя... вызова, не ругаюсь с тобой и скоро избавлю от своего присутствия.

– Значит, мы все сказали - и можем избавить друг друга от необходимости общаться?
– уточняет, приподняв бровь.

Да иди уж, иди. Не держу.
– Мог бы вообще не приходить, я бы понял, - говорю честно. Неприятно смотреть, как его корежит.

– Не думаю, что бегство было бы хорошей идеей, - несколько чопорно сообщает гем.
– Есть вещи, которые нужно делать лично. Ты можешь считать мои извинения выходящими за рамки логики, но я не мог хотя бы не попытаться.

Где не знаешь, как себя вести, прибегай к церемониям? Есть в этом что-то... или, возможно, было бы, если бы не явная целенаправленность предыдущего обращения. Развожу руками.
– Все. Ты протанцевал необходимый тебе ритуал, твоя совесть теперь спокойна?

– Нет, но я вряд ли могу это исправить, - отвечает жестко.
– Впрочем, это мои проблемы. Хорошего дня.

Доставленные мне вскоре бумаги не содержат ничего неожиданного сравнительно с преподнесенным мне только что ошеломляющим сюрпризом. Единственное что непонятно, как гем-лорд выговорил себе быстрое разрешение на снятие опекунства, ну да мохнатая лапа что не сделает.

С прохладным любопытством проглядываю сумму в финансовых документах. Большая? Перевожу ее в имперские марки и понимаю, что весьма. Ну и черт с ней. Это деньги гем-полковника, а я плату, за то, что меня регулярно пользовали, брать не намерен.