Это выступление было сделано в разгар империалистической политики СССР. Из внимательного анализа текста становится очевидным, что главными пунктами выступления были борьба с национализмом и империализмом, различимые среди прочих слов маскировки и соответствия моменту – слова того, кто был доведен советским режимом до необходимости выживания.

14 ноября 1961 года владыка Алексий был назначен заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, которым руководил архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов), и, в качестве члена делегации своей Церкви, был направлен на I Всеправославное совещание на о. Родос, а затем в Нью-Дели для участия в III Ассамблее Всемирного Совета Церквей. Патриарх так вспоминал этот период: «Мне приходилось часто бывать у Святейшего Патриарха Алексия I и на приемах послов, и на приемах высоких делегаций. К Святейшему Патриарху Алексию я всегда испытывал глубокое уважение. Ему пришлось пережить и нелегкие 20-30-е годы, и хрущевские гонения на Церковь, когда закрывали храмы, а он зачастую был бессилен что-либо сделать. Но и Святейший Патриарх Алексий с самого начала моей деятельности в качестве епархиального архиерея и заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений относился ко мне с огромным доверием. Это было для меня тем более важным, что для меня вообще-то и само мое назначение заместителем председателя Отдела было совершенно неожиданным. Я никаких усилий к этому не предпринимал».

Будущий Патриарх Алексий II принял участие в работе III Ассамблеи Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) в Нью-Дели в 1961 году в должности члена Центрального комитета ВЦС – должности, которую он занимал до 1968 года. Впоследствии он участвовал во многих экуменических и миротворческих встречах Церквей, часто во главе делегаций Русской Церкви, которые принимали участие в церковных конференциях, совещаниях и диалогах. В 1964 году он был избран президентом Конференции Европейских Церквей, став в 1987 году председателем ее президиума и исполнительного комитета.

По воле Патриарха Алексия I 23 июня 1964 года епископ Алексий был возведен в сан архиепископа, а 22 декабря того же года был назначен управляющим делами Московской Патриархии, став, таким образом, постоянным членом Священного Синода. В качестве управляющего делами – должность, которую он занимал до 1986 года, – будущий Предстоятель занимался всеми внутренними делами Русской Православной Церкви. Назначение молодого епископа на этот ключевой пост руководства Церковью было мотивировано необходимостью уже немолодого Патриарха Алексия I иметь рядом с собой активного и преданного сотрудника с таким же образованием и менталитетом, как у него. Этому назначению способствовал митрополит Никодим, выдающаяся фигура в Русской Православной Церкви, который ценил епископа Алексия за его энергию, независимость суждений и способность отстаивать свои позиции даже перед лицом вышестоящих.

«В течение девяти лет я был близок к Святейшему Патриарху Алексию I, – вспоминал Патриарх, – личность которого оставила в моей душе глубокий след. Как Управляющий делами Московской Патриархии, с Патриархом Алексием виделся постоянно. И, конечно, было полное доверие и уверенность, что если с ним до чего-то договорился, то можешь быть спокойным. Приходилось ездить к Святейшему Патриарху в его резиденцию в Переделкино, готовить ему резолюции, которые он подписывал, не смотря внимательно, а лишь просматривая. Для меня была большая радость в общении с ним, в его доверии ко мне. На его долю выпали тяжелейшие испытания: революция, гонения, репрессии, потом, при Хрущеве, новые административные гонения и закрытие храмов. Скромность Святейшего Патриарха Алексия, его благородство, высокая духовность – все это оказывало на меня огромное влияние. Последнее богослужение, которое он совершил незадолго до своей кончины, было в 1970 году на Сретение. В Патриаршей резиденции в Чистом переулке после его отъезда в Переделкино осталось Евангелие, раскрытое на словах «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром». В первые годы работы в Москве, не имея московской прописки, я мог жить только в гостиницах, ежемесячно переезжая из гостиницы «Украина» в гостиницу «Советская» и обратно. Несколько раз в месяц я ездил в Таллин, чтобы решать епархиальные вопросы и проводить архиерейские богослужения. В эти годы было утеряно чувство дома, я даже считал, что 34-й поезд, который курсирует между Таллином и Москвой, стал моим вторым домом. Но я признаюсь, с радостью хотя бы на время отрешался от московских дел и ждал этих часов в поезде, когда можно было почитать и побыть наедине с собой».

Патриарх вспоминал большое количество епархиальных архиереев, которые обращались к нему как к управляющему делами, чтобы найти решение своих многочисленных проблем. «Первый раз, когда я пришел в Патриархию, увидел полный коридор священников, которые были лишены местными уполномоченными регистрации, иеромонахов, которые остались без места после запрета властей в Молдавии монахам служить на приходах, вот и приходилось устраивать. И никто не приходил и не говорил: «Владыко, порадуйтесь: у меня в епархии все хорошо!» Приходили только с бедами и с горестями. С разными проблемами все ехали в Москву в надежде получить какую-то поддержку или решение своего вопроса. И хотя не всегда мог помочь, но делал все, что мог».

Среди тех, кто обращался тогда к архиепископу Алексию, управлявшему административными делами, были и прихожане Александро-Невского храма села Колывань Новосибирской области в Сибири, которых Патриарх вспоминал так: «Этот приход был закрыт советскими властями в 1967 году. Никак не возможно было защитить этот большой каменный храм, которым завладела Советская власть, чтобы сделать из него склад. В результате верующие были вынуждены собираться в избе, превращенной в храм. И даже ее, простую избу, они с полным правом считали своей победой. Потолки внутри ее были такими низкими, что из-за духоты и недостатка кислорода свечи не горели, усопших для отпевания вносили через окна, потому что невозможно было пронести их через дверь. Но самое главное было в том, что приход продолжал существовать. Через много лет, по случаю моего посещения Сибири 16 мая 1991 года, я захотел посетить это село, столь дорогое для меня». Тем временем Александро-Невский храм был уже возвращен Церкви. Рядом с ним Патриарх заложил первый камень в основание женского монастыря. Это происходило в присутствии прихожан, растроганных воспоминаниями о том времени, когда церковь была закрытой и к ним в 1967 году приезжал тогдашний архиепископ Алексий.

Одной из самых трудных проблем, с которыми архиепископу Алексию приходилось сталкиваться в качестве управляющего делами, были проблемы с совершением Таинства Крещения. Местные Советские власти прибегали к любым уловкам, чтобы воспрепятствовать крещению взрослых и детей. В 1966 году в Куйбышеве будущий Патриарх оказался в такой ситуации: крещение разрешалось властями без ограничения возраста, но школьники, например, обязаны были представить справку, в которой школьное начальство заявляло бы, что не возражает против совершения таинства. «И мне пришла в голову мысль, – вспоминал Патриарх, – сказать уполномоченному: «Это именно вы нарушаете декрет Ленина об отделении Церкви от государства и Церкви от школы!» Он, разумеется, все понял и попросил меня не говорить об этом его нововведении в Москве, обещав прекратить эту практику в течение недели, что он, к счастью, и сделал».

Еще более скандальной была практика, существовавшая в Уфе, о которой епископ Феодосий (Погорский) информировал архиепископа Алексия. Для совершения крещения требовалось заявление в исполнительный орган, в котором крещаемый просил разрешения креститься в православной христианской вере, и два свидетеля с удостоверениями личности, готовые письменно подтвердить, что на крещаемого не оказывалось никакого давления и что он был психически здоров. Архиепископ Алексий отправился в Совет по делам религий и добился отмены этой практики.