– Как это?

– Да просто! Девочка приезжает в Москву на заработки, ну и пролетает везде. Что ей делать? На трассу идти стремно, вот она в индивидуалки подается. А я ей сайтик. Элементарно, в конструкторе на «народе» клепаю бесплатный аккаунт и сайт в одну страницу с фотографией и номером телефона. Работы – пятнадцать минут, а она мне – полторы-две тысячи.

– А находил ты их где?

– Где надо, – Гарик вдруг смутился. – Я про то, что работать сейчас спокойно дома можно. И зарабатывать, кстати, нормально. И первыми до этого сами работодатели дойдут. Кому нужен этот гемор с арендой офиса, покупкой оборудования и все такое? Все серьезные компании в интерактив уйдут. А клерки в белых рубашечках – это мамонты.

От Гарика Ян ушел с двумя листами распечатанных телефонов потенциальных работодателей. Конечно, в том, что говорил Гарик, был смысл, а может, даже и пророческая истина. Но тот образ жизни, который он вел, ничуть не привлекал Яна. Законсервироваться в комнате, обрюзгнуть и замшеть было довольно мрачной перспективой. Единственное, что привлекало Яна, – это свобода. Пускай существовал Гарик в условиях откровенно свинских, но ведь самого его это нисколько не смущало и не заботило. Он нашел себя в мире мегабитов и полупроводников, а значит, и для Яна найдется место в этом не самом гостеприимном мире.

Впрочем, оптимизм, которым заразился Ян, оказался преждевременным. Большая часть вакансий являлась пустышкой: либо персонал уже был набран, либо вакансия перестала существовать. Те же работодатели, что еще искали персонал, предъявляли слишком высокие требования, главное из которых – опыт. Это требование стало настоящим камнем преткновения. Ян не переставал недоумевать, читая объявления «Требуется молодой специалист, выпускник вуза. Опыт работы от 3 лет». Как это так? Он не мог себе уяснить. Само построение такого требования противоречило элементарной логике. По опыту ему было известно – если кто-то из его однокурсников находил хорошую работу на втором-третьем курсах, учиться он уже не продолжал. А откуда у выпускника вуза, честно сидевшего на лекциях, возьмется три года трудового стажа, да еще по профессии, вообще было загадкой. Перед лицом этого житейского парадокса запросто можно было прийти в отчаяние.

Все-таки постепенно Ян научился отыскивать более-менее реальные предложения о работе и стал ходить на собеседования. Толку из этого тоже вышло не много. Вообще складывалось впечатление, что ни в одну компанию никакой новый сотрудник не нужен, а все это движение с открытием вакантных мест, размещением объявлений и набором персонала нужно исключительно для того, чтобы оправдать существование кадровых и HR-отделов. Часто Ян слышал от милых улыбчивых девушек:

– Мы – развивающаяся компания. Планируем открывать новый филиал, запускаемся через год. Если к этому времени ничего не найдете, мы вам позвоним.

При этом анкету соискателя с номером телефона, по которому обещали позвонить, ему зачастую возвращали.

Тоска, вот куда все глубже погружался Ян. Каждый раз он заходил в тупик, словно блуждал по темному лабиринту. Двигаться в нем становилось все сложнее от того, что раз за разом Ян выбирал не тот путь. Ситуация усугублялась тем, что его неудачи с поисками работы имели еще и чисто финансовый аспект. Отец становился все молчаливее и все больше и злее сопел, глядя на Яна. Мать совсем издергалась, пыталась как могла помочь сыну, убеждала сходить на биржу труда, звонила каким-то знакомым, старалась «похлопотать». Но что она могла?

И вот спустя полтора месяца неудачных поисков в комнату к Яну вошел отец.

– Значит, так, – начал он. – У нас на заводе место появилось. В отделе снабжения. Не хочешь как мужик работать, так хоть бумажки перебирай. Я уже договорился, завтра вместе в отдел кадров пойдем.

Ян хотел возразить, но увидел в коридоре, за спиной отца, маму, напряженно следившую за их разговором и теребившую полы халата. Посмотрев на нее, Ян согласился.

Новый рабочий кабинет представлял из себя обыкновенную «совковую» комнатенку – крашеные стены, два дряхлых стола и несгораемый шкаф, набитый картонными папками с документами. В свой первый рабочий день Ян сортировал накладные, прикладывая их к копиям уставных документов фирм и предприятий, имевших дела с их заводом. Работа была несложная, но изнуряющее скучная. Ян с нетерпением ждал, когда же наступит обеденный перерыв. С другой стороны, именно от этой мысли делалось жутко. Он превращался в то, чем меньше всего хотел стать. Сидеть в затхлом кабинете и жить от начала рабочего дня до обеда и с обеда до конца рабочего дня, на автомате выполняя простые задачи. Этот автоматизм скоро должен был выработаться, в этом Ян не сомневался. Словно вспышка, в сознании мелькала мысль, что именно так и живет подавляющее число людей. От этой мысли становилось не по себе, главным образом потому, что она зарождала сомнения: может отец во всем прав? Может, действительно, пора перестать играть в детство? А «быть мужиком» и означает забить на свои интересы, мечты и стремления и вкалывать с девяти до шести, чтобы потом с такими же мужиками выпить крепленого пива, лечь спать, а утром начать сначала? Но что, в таком случае, дает право назвать эту жизнь прекрасной и интересной, если вот так, с девяти до шести?..

Наконец, начался обеденный перерыв и Ян поплелся в заводскую столовую. Он без энтузиазма двигал пластиковый поднос по никелированным полозьям мимо корыт с пюре, вареной рыбой, квашеной капустой и стаканов компота из сухофруктов. В конце раздачи сидела кассирша, а над ее головой, на кронштейне, привинченном к стене, висел телевизор. Вдруг нечто на экране зацепило внимание Яна. Передавали выпуск новостей, звук был выключен, в кадре бесшумно шевелила губами строгая дикторша, слева от нее на экран вывели четыре фотографии – укрупненные портреты, один из которых показался Яну знакомым. Дикторша пропала, а фотографии показали во весь экран. На одной из них был Вадик – бывший однокурсник Яна. Субтитры под фотографиями гласили – «Обнародованы новые данные о жертвах российской стороны во время грузино-осетинского конфликта». Ян замер. Кто-то слегка подтолкнул его в спину.

– Проходишь? – спросил серый мужичок в заношенной спецовке.

Оставив поднос на полозьях, Ян вышел из столовой. Он пошел прямиком в отдел кадров и написал заявление об уходе.

Что ему скажет на это отец и даже насколько сильно расстроится мама, стало неважно. В лице Вадика он увидел, как складывается судьба человека, слепо следующего чужой воле. Бедняга, не питавший никакого интереса к службе в армии, очевидно, не сумел дотянуть до осени, а упертый папаша, небось, еще и помог сыну устроиться в какой-то элитный род войск, которых первыми кидают в горячие точки. Конечно, Ян понимал, что с ним такого не случится, его не убьет шальная пуля, не взорвут террористы, не возьмут в плен сепаратисты и т.д. Он будет медленно загибаться в тухлой конторке, если, как Вадик, сейчас побоится ослушаться родителей.