Ида расспросила Деллу о том, как именно Глэдис планирует растить ребенка, особенно если Делле придется уехать из страны. Пойдет ли все в соответствии с Господним планом? Решили ли они, в какую школу пойдет ребенок? Сможет ли она подать ребенку хороший пример? По мнению Иды, это была крайне нестабильная ситуация. Все было очень ненадежно, так как Глэдис даже не была замужем. «И в этой ситуации, ей, конечно, нельзя разрешить оставить этого ребенка у себя», — сказала Ида.

«А вы, Делла? — спросила Ида со слабой улыбкой. — Знаете, вы тоже не самая домовитая женщина».

Делла — согласно позднейшим воспоминаниям, — казалось, не могла понять, к чему клонит Ида. Тем не менее она, должно быть, понимала, что Ида ссылалась на ее непредсказуемые колебания настроения и особенно на то, что в последнее время за ней кто-то следил. «Когда я покидаю дом, я знаю, что за мной наблюдают, — нередко говорила она Иде. — Пока они знают, что я это знаю, я чувствую себя отлично. Однако я никогда не подводила свою охрану. Я не такая глупая женщина». Такая паранойя стала у Деллы навязчивой темой. Она говорила об этом настолько часто, что ее друзья даже начали пропускать эти слова мимо ушей, даже если находили это весьма огорчительным.

«Если Глэдис не сможет вырастить этого ребенка, — искренне сказала ей Ида, — то я не думаю, что вам это окажется под силу».

«Неважно, — ответила ей Делла, — потому что я уезжаю в Индию и не собираюсь сюда возвращаться».

Всего этого Ида понять не могла. Она была на двенадцать лет моложе Деллы, но именно Делла выглядела рядом с ней незрелой. По крайней мере, Ида не могла себе представить, как эта женщина могла уехать из страны, когда у ее ребенка были неприятности. Кроме того, она не могла понять, как мать могла позволить своей дочери оказаться в столь затруднительном положении. «Вы должны подумать об этом, — сказала Делле Ида. — Мы с вами должны обсудить это. Мы обе матери. Мы-то знаем, что правильно».

В последующие за этим дни Ида непрерывно пыталась убедить Деллу в серьезности стоящей перед ней задачи, в том, что эти события могут привести к совершенно неожиданным обстоятельствам, которые изменят жизнь всех, кто так или иначе был к ним причастен. Без сомнения, именно благодаря стараниям Иды вскоре наступил день, когда Делла смогла убедить Глэдис, что она не должна быть главным опекуном ребенка, которого она вынашивала. Прежде всего, не следовало отрицать, что она была женщиной, которую манила ночная жизнь и которая никогда не отвечала «нет» на ее зов. Кроме того, у нее были и некоторые другие... проблемы. Действительно, кто-то преследовал и Глэдис. Возможно, это был тот же самый человек, который преследовал Деллу? Мать и дочь понимали страхи друг друга, потому что они были одинаковыми и у той, и у другой.

В конечном счете Делла Монро убедила дочь, Глэдис Бейкер, что, когда она родит ребенка, она должна «временно» передать его на попечение очень религиозной и убежденной в своей правоте женщины, которая живет поблизости, — Иде Болендер.

Мать Мэрилин — Глэдис

По внешнему виду Глэдис Перл Монро всегда была похожа на счастливую девушку, удивленную своей довольно-таки буйной молодостью. Она родилась в Мексике 27 мая 1900 года у Отиса и Деллы Монро, в городке Пьедрас-Неграс — в то время он назывался Порфирио Диас, по имени президента Мексики Хосе де Ла Крус Порфирио Диаса Мори. Именно там ее отец нашел работу на железной дороге. Вскоре после ее рождения семья переехала в Лос-Анджелес, Калифорния.

Мать Глэдис, Делла, была очень яркой женщиной, любившей носить большие широкополые шляпы, украшенные перьями и цветами, столь популярные в то время. Когда она проходила по улице, все обязательно оборачивались, чтобы проводить ее взглядом. Однако она была столь же несдержанной, сколь и привлекательной. На ранних фотографиях Делла выглядит красивой, несколько грубоватой женщиной с серьезным лицом, тогда как Отис кажется скорее испуганным до смерти. Может быть, он когда-нибудь и пытался что-либо приказывать Делле, но быстро понял, что лучше ему этого не делать. Делла никогда не уступала чужому желанию, поэтому споры между ними начались еще во время медового месяца и с тех пор никогда не прекращались. На одной из семейных фотографий у Отиса на щеке виден глубокий шрам, и нет никакой информации о том, откуда он взялся. Однако ясно одно: на снимках, сделанных до женитьбы на Делле, у него этого шрама не было.

Вскоре Глэдис и ее брат, Мэрион Отис, родившийся в 1905 году, привыкли к кочевому образу жизни, потому что между 1903 и 1909 годами семейство Монро поменяло почти дюжину различных арендованных квартир и домов в Калифорнии. Отис никак не мог удержаться на работе, он начал совершать опрометчивые, непродуманные поступки. Мало того что он пил все больше и больше — у него также начались внезапные обмороки и пугающие провалы в памяти.

В 1908 году, когда Отису был всего 41 год, его здоровье и эмоциональное состояние ухудшилось настолько, что стало ясно, что с ним что-то не так. Он стал буйным, его поведение было совершенно непредсказуемым, казалось, он постоянно дрожал. У него начались настолько сильные головные боли, что он едва мог держаться на ногах. Пока силы не покинули его, он был подвержен припадкам слепой ярости. Тогда Делле оставалось только схватить перепуганных детей и спрятаться у соседей, чтобы переждать бурю. Доктора не могли понять причины странного поведения Отиса. «Отис потерял рассудок, и мне остается только примириться с этим», — писала в это время Делла в одном из писем.

В 1909 году Отис Монро умер от сифилиса мозга. Ему было всего сорок три года. «Как я объясню это детям?» — спросила Делла врачей в больнице. Поскольку они ничем не могли ей помочь, Делла просто сказала девятилетней Глэдис и четырехлетнему Мэриону Отису, что их отец сошел с ума и умер. Позднее некоторые члены семьи утверждали, что Отис на самом деле умер не от безумия, а подхватил сифилис, который и свел его в могилу. Другие говорили, что из-за сифилиса он сошел с ума. Но в начале 1900-х годов никто, кроме медиков, не мог диагностировать подобные различия. «Он сошел с ума, а затем отправился к Господу», — так описала Делла, надеясь, что на этом все и закончится. Однако это был еще не конец. Страх перед безумием терзал предков Мэрилин Монро в течение нескольких последующих десятилетий. Все началось с заявления Деллы о том, что смерть Отиса Монро была прямым результатом безумия.