— Если уж кого и надо было казнить, так насильника и убийцу Фонсо, а уж никак не бедного отца, тем более, что тот даже не лишил ублюдка жизни!, — запальчиво высказалась Эми.

Марк грустно улыбнулся:

— Даже сегодня наш мир вопиюще несправедлив и лицемерен, а что уж говорить про средневековье — то был вообще мрак. Тем не менее, отец Шанты отомстил кастеляну гораздо сильнее, чем если бы просто убил его. Можете мне поверить, что и агирусу-то не всегда мила жизнь, а уж вампиру и подавно — не сахар.

Я почувствовала беспокойство:

— Марк, милый, а какая связь между агирусами и вампирами?

Взгляд его прищуренных глаз обдал меня очередной горячей волной — что он делает со мной, как ему удается вызывать столь сильные телесные чувства?

— Любовь моя...

О, силы небесные, я снова таю!...

— Любовь моя, я как раз подошел к третьей части описания путешествия по Восточной Европе. Наберись немного терпения и тебе, а также и другим слушателям, — последовал легкий поклон в сторону Эми и Дика, — откроется понимание сокровенных вещей.

— Я хочу спросить, — Дик поднял руку, привлекая внимание, — цыганский колдун владел секретом обращения в вампиров?

— Нет, — ответил Марк, — это вышло случайно и виною тому скорпион. Ну что?, — посмотрел он вопросительно, — слушаем третью часть?

— Хорошо, господин барон, — засмеялась я, — Веттингер, Веттиндорф... Ты всегда обыгрываешь в своих именах сочетание -веттин— ?

— Да, — ответил Марк, — очень давно на этом настоял дядя, которого по сей день удручает то, что моя принадлежность к королевскому роду является скрытой. Поэтому во всех фамилиях, которыми я пользовался, присутствует корень -веттин— или -ветин-, что указывает на мою связь с королевским домом. А имя — всегда Марк. Могу перечислить некоторые мои прежние имена. Итак, кроме тех, которые вы уже знаете, были еще и такие: Марек Ветинкевич, Марко Ветинелли, Марк Светин, Марк Цветин, Маркус Веттинама, Морк Веттинберг, Марек Кветинский, Марк Веттингейт... Каждое имя служило мне не более пятнадцати-семнадцати лет.

Глава 29. Душа вампира

Старик, рассказавший историю Болотной Девы, вышел меня проводить, когда я покидал замок Кулешть. На прощание он сказал:

— «Раз уж вы, господин барон, интересуетесь вампирами, то я могу назвать место, где об этом знают больше всех. Отправляйтесь отсюда по вон той дороге», — и старик указал рукой в северном направлении, — «сразу за болотами начнутся горы и вам придется идти много дней, пока не пересечете все Карпаты с юга на север. Путь этот труден — скалы, пропасти, дикие звери и кое-кто похуже... Поэтому вашей милости не мешало бы нанять в горах проводника. А как спуститесь по ту сторону Карпат, так сразу берите вправо и по пути спрашивайте людей как вам отыскать Источник Серебряного Старца».

— Извини, что перебиваю, Марк, — вставил Дикки, — но, в самом деле, почему ты путешествовал пешком, без лошади?

— Не нужна мне лошадь, — улыбнулся молодой ученый, — я быстрее двигался сам по себе, налегке. Видишь ли, я сплю часа четыре в сутки, а если нужно, то хватает и пары часов. Агирус бежит немного медленнее, чем конь, но лошадь устает раньше. К тому же, о животном пришлось бы заботиться — кормить, поить, давать отдых — путешествие мое заняло бы в два раза больше времени, будь я конным всадником. И потом — в горах есть множество мест, где лошадь не сможет пройти.

— Так ты бежал всю дорогу?

— Нет, не всю. Утром я шел, чтобы не пугать людей своей скоростью, в полдень отдыхал, готовил себе еду на костре, немного спал. До ночи снова шел быстрым шагом. А вот по ночам я бежал без перерыва, мои силы и зрение позволяют это делать.

— Спасибо, Марк, все понятно, продолжай, — сказал Дик.

— Хорошо. Я покинул Кулешть вечером и пошел указанной дорогой. Быстро миновал поля и лес. Запахло стоячей водой — передо мной расстилалась большая долина. Протекающая там речка каждую весну заливает низину, поэтому она заболочена. На горизонте высились бархатные горы, покрытые лесом, а вокруг меня поблескивали озерца с белыми лилиями и болотца, над ними тучами висели комары — местным лягушкам было обеспечено хорошее пропитание. На верхушках старых деревьев тут и там попадались огромные, широкие гнезда аистов, в которых эти красивые птицы устраивались на ночлег.

Болотистая долина оказалась живописной и я остановился, осматриваясь. Так бывает всегда — красота не отпускает. Глаза жадно вбирают ее в себя, скользя по прекрасному... да все равно чему — человеку, пейзажу, цветку и не могут насытиться созерцанием. Чтобы оторваться от любования, нужно сделать усилие, но этого не понадобилось, так как меня отвлекло странное видение.

С правой стороны, оттуда, где трясина на трясине, ко мне двигалась женская фигурка, оказавшаяся прекрасной девушкой. На ней было платье нежно-кремового цвета, собранное под грудью желтой атласной лентой — античный покрой, бывший в моде в начале девятнадцатого века. Ее каштановые волосы пышной волной спускались на открытые плечи. Приближалась она быстро, но каким-то незаметным движением — не бежала, а словно плыла по воздуху. Я протер глаза, и когда вновь посмотрел на девушку — она оказалась совсем близко — в трех шагах от меня.

Не хотелось бы говорить в восторженных и превосходных выражениях, но о той девушке иначе невозможно рассказать. Никогда в жизни я не видел подобной красоты и даже не предполагал, что в мире есть существо, чью прелесть трудно передать словами! Я не мог оторвать взгляда, испытывая блаженство, которое чувствуешь всякий раз, встречая волшебную силу красоты.

Прелестное создание смотрело на меня с улыбкой, приоткрыв розовые губы и поблескивая белоснежными жемчужными зубками. Однако, мое спокойно-восхищенное созерцание, похоже, удивило девушку, она ожидала другой реакции. Глаза ее округлились, но улыбка продолжала играть на губах. Незаметным движением незнакомка приблизилась еще на шаг и уже потянулась ко мне руками, но тут случилось нечто странное. Она вдруг стала печальной и в ее волшебных глазах отразилась боль. Девушка покачнулась и громко застонала. А потом лицо ее посинело, стало злым, она зашипела, отдалилась на несколько футов и спросила: