По всей поверхности стола были разбросаны напечатанные на принтере научные статьи из многих журналов. Я увидела «Nature», «Science», «Chem Phys Letters», «Optical Mater...» и так далее, и тому подобное — статьи были по медицине-биологии, нанотехнологиям и по оптике. Монитор компьютера ютился как-то сбоку, давая место небольшому низкому ящику, обтянутому коричневой кожей и богато инкрустированному серебром. Этот предмет казался неуместным среди статей, бумаг, ручек, карандашей и каких-то невообразимых линеек неизвестного мне назначения. При этом кожаный ящик выглядел единственной незыблемой вещью на столешнице ученого.

На одной из стен была закреплена доска с нарисованной мелом сложной схемой, с буквами, смысла которой я не поняла, ясно было лишь, что она как-то связана с генетикой.

В книжных шкафах стояли множество научных изданий, а один из шкафов был заполнен очень старыми фолиантами, содержащими труды ученых из далекого прошлого. Я заметила даже тома по алхимии.

Огромные окна выходили на лужайку перед научным корпусом, стекла в нижней части окон были разноцветными — я узнала солнечные концентраторы, дающие энергию дому.

Меня беспокоили слова профессора о Еве. Он дал понять, что миссис Фостер — вампир? Или ученые так шутят? Но видя нетерпение Альфреда Мейсена, я не стала отвлекаться, а сразу же рассказала о предупреждении мисс Тэтчер. Учитывая эмоциональность профессора, я постаралась как можно спокойней передать содержание моего сна, но он все равно занервничал, вскочил со своего кресла и стал ходить взад-вперед вдоль окна.

Я спросила:

— Вы принимаете это всерьез, профессор?

— Не могу сказать, что я верю в сны, нет, конечно. По большей части они — это игры сознания и ничего не значат. Однако, на протяжении жизни я изредка сталкивался с правдивыми снами, некоторые из них — ваши сны, Анна. Поэтому я не стану пренебрегать информацией, которую вы сообщили.

— Никогда бы не подумала, что услышу такие слова из уст крупного ученого, сэр..., — вырвалось у меня невольно.

— А что вас удивляет, мисс Грей?, — Альфред Мейсен обиженно хмыкнул и объяснил:

— Возьмите в пример простой компьютер. Он записывает, хранит, обрабатывает, передает как угодно далеко уйму информации. Но ведь еще совсем недавно мы даже не мечтали, что появятся такие возможности, а довольствовались для этих целей бумагой, пером, чернилами и обычной бумажной почтой, а всю обработку данных производили в голове.

Вполне допускаю, что есть способ, нам пока не известный, позволяющий передавать послания прямым ходом в чье-то сознание. Что же касается того факта, что уважаемая мисс Тэтчер мертва, то меня это не смущает. Я верю, что люди не умирают окончательно, а продолжают существовать в том или ином качестве.

Или возьмем привидения. Понятно, что они — это проекция чьего-то разума и тоже передают информацию, а сами являются обычным 3D изображением. Жуть им придает лишь то обстоятельство, что они приходят в образе умерших людей... Но я отвлекся..., — профессор взъерошил и без того пышные волосы и попросил:

— Мисс Грей, помогите мне разобраться, какая именно опасность, связанная с вами, может угрожать Марку.

— Я и сама раздумываю над этим, сэр, но пока в голову ничего не приходит, — удрученно ответила я и добавила:

— Может быть мне снова приснится мисс Тэтчер...

Парни вернулись в Мейсен Мэнор, когда стемнело. Поужинав, мы все отправились пить кофе в зимний сад — там, в окружении растений, беседовать приятней, чем в комнатах. В этот раз с нами были трое Слейтеров. Самым большим сюрпризом оказалось появление Сони Складовски. Она вошла последней и остановилась, смущенно улыбаясь. Я подбежала к подруге и обняла ее:

— Соня, привет, я очень рада!

— Я тоже, у меня голова идет кругом от всего, что происходит в последние дни. Со мной занимается Рэйчел, рассказывает кто мы такие, как надо себя вести.

— Ты ведь теперь агирус, Соня? Замечаешь в себе что-нибудь необычное?

— Я еще не поняла, просто очень хорошо себя чувствую и сил прибавилось. Мне нравится.

К нам подошел Джереми. Он управлял делами на ферме Фостеров и ему было о чем поговорить с Соней. Дик и Эми стояли поодаль и переговаривались. Моя подруга не выглядела веселой.

Марк усадил меня рядом с собой на скамейку у маленького бассейна с голубыми лотосами и подал мне чашку кофе. Все собравшиеся в зимнем саду семь человек казались то ли уставшими, то ли встревоженными.

Профессор погладил сонного ручного попугая — тот сидел на спинке садового стула и задумчиво чесал лапой клюв. Птица была крупная — размером чуть ли не с курицу. Когда профессор уселся на этот же стул, попугай принялся ласково теребить его за ухо. Альфред Мейсен отмахнулся от птичьих нежностей, пересел на другой стул, который стоял возле высокого куста вьющейся розы и сказал: