Дел действительно было много. Утром привезли людей, которых генерал давно ждал - трех убийц, отца с сыновьями, и швейцарского гражданина Карла Вайсмана, подозреваемого во множестве преступлений против Российского государства. Их отдал генералу его старый знакомец, предводитель цыган Москвы и Подмосковья Захар Вансович. Старый цыган часто помогал генералу в делах, связанных с тем, что нормальные люди называли чертовщиной.

Доставили пленников весьма оригинальным способом. Все они, связанные по рукам и ногам обыкновенной бельевой веревкой, были свалены, как дрова, в металлическом кузовке древнего "Москвича" - пикапа, прозванного в народе "каблуком", а за рулем сидел цыган средних лет, имеющий вид завзятого пройдохи. Похоже, перед тем он возил в кузове навоз, потому что от пленников исходил соответствующий запах. Сдав свой необычный груз, цыган не стал отвечать на вопросы и сразу уехал.

Пришлось пропустить всех четверых через душ (правда, иностранец с ужасом, переросшим в истерику, отказался оставаться наедине со своими товарищами по несчастью, и пришлось отмывать его отдельно) и переодеть во что подешевле из вещевого фонда службы. Лучше всего подошли для этого синие рабочие комбинезоны, на всякий случай хранившиеся на складе. А снятую с них одежду отправили в стирку.

Прежде, чем передать задержанных по принадлежности, генерал должен был вытащить из них нужную ему информацию. Доверить это нельзя было никому, и он понял, что ночевать дома ему сегодня не придется. Это не сильно обрадовало его - здоровье было не то, что прежде, да и годы брали свое, но что поделаешь?

Начал Романов с гангстерской семейки. Вансович предупредил его по телефону, что опасности они больше не представляют, ядовитые зубы он у них вырвал. То есть, как понял Романов, старый цыган каким-то образом лишил их паранормальных способностей. Но поворачиваться к ним спиной не советовал. Генерал понял все правильно, и к разговору приступил, когда все трое были прикованы наручниками к закрепленным в полу стульям. То, что разговора не получится, он убедился довольно быстро. Пантелей и оба его сына молча сидели на стульях, одинаково втянув головы в плечи и бросали исподлобья колючие взгляды, разве что не шипели. Все вопросы они попросту игнорировали.

Генералу было наплевать на такие нежности, как права арестованных и он не стал с ними церемониться. Все равно этот допрос был незаконным мероприятием, подчиненная Романову контора вроде бы не имела права вести следствие, и в таких случаях Василий Андреевич руководствовался не законом, а целесообразностью. Он вызвал штатного доктора управления, чье знание медицины выходило далеко за обычные врачебные рамки, и тот вкатил каждому из бандитов по интересному уколу. Через пять минут они непринужденно болтали с генералом, как с лучшим другом и, перебивая друг друга, давали на все его вопросы пространные ответы.

Беседа оказалась долгой. Когда Романов узнал все, что хотел, у него возникло сильное желание приказать подчиненным вывезти семейку за город и расстрелять "при попытке к бегству". Он считал, что максимальное наказание, которое мог им назначить суд, то есть пожизненное заключение, будет для такой мрази подарком судьбы. А если еще учесть гуманность присяжных... Но генерал сдержал порыв. Он никогда не занимался подобными делами и не собирался заниматься впредь.

Заканчивая допрос, Романов дал бандитам четкую установку признаться на следствии во всех своих преступлениях, но не рассказывать никому о бывших своих "колдовских" умениях, чтобы не смущать умы непосвященных людей. Пантелей и оба его сына клятвенно пообещали ему это. И генерал был уверен, что они скорее умрут, чем нарушат приказ. Введенный убийцам комбинированный препарат (это была одна из последних разработок засекреченных биохимиков) не только развязывал языки. Полученные под его воздействием приказы навсегда откладывались в подсознании и исполнялись неукоснительно.

Отправив бандитов, вызывающих у него непреодолимое отвращение, в камеру и, приказав дежурному передать их утром представителям МВД, Романов снял пиджак и прилег отдохнуть на диване в комнате отдыха, расположенной рядом с его кабинетом. Вопреки расхожим представлениям об отдыхе власть имущих, это была маленькая комнатка с диваном, видеодвойкой и книжной полкой, и использовалась исключительно по прямому назначению. Генералу частенько приходилось перехватывать здесь два-три часа сна, когда наваливалась неотложная работа, и некогда было ехать домой.

Он лежал на спине, вытянув руки вдоль туловища, и пытался с помощью аутотренинга прогнать прочь все дурные мысли. Иногда это у него получалось, но не сегодня. Из головы не шли эти мерзкие, похожие на огромных крыс человеческие существа. У Василия Андреевича теплились еще в душе остатки веры в доброе начало, заложенное Господом в человека. Но сегодня эта вера сильно пошатнулась. Генерал даже дал себе очередное обещание сходить в церковь, понимая при этом, что вряд ли исполнит его.

Пролежав полчаса и, так и не приведя в порядок растрепанные мысли, Романов через силу поднялся с дивана и приказал привести Карла Вайсмана. Насчет него он тоже получил инструкции от Вансовича. Старый цыган предупредил, что банкир прошел курс специальной тренировки, и никакие препараты не помогут развязать его язык. Но если пригрозить ему размещением в одной камере с Пантелеем, да еще напомнить про страшного цыгана, он выложит все, что от него потребуют.

Генерал без всякой жалости к банкиру воспользовался советом, и результат оказался потрясающим. Вайсман заговорил взахлеб, драгоценная информация хлестала из него потоком. Через два часа Романов знал об агентах влияния, коррумпированных чиновниках, прямых врагах государства в составе его руководства, получающих свои тридцать сребреников, и другой нечисти больше, чем вся служба безопасности накопала за десятилетие. Разумеется, все это время велась видеозапись. А генерал с каждой минутой все больше убеждался, что банкира ни в коем случае нельзя отправлять в Лефортово, где он после первого же допроса вряд ли переживет ближайшую ночь. Значит, нужно было или выпускать его из страны, а потом доказывать подлинность выданной им информации самому, или надежно прятать его.