– Что с тобой?
– Захар с тревогой заглядывал ему в глаза.
– Ты меня слышишь?

Повторяющийся узор золотистых обоев на стенах вился перед глазами, сливаясь в причудливые иероглифы с ускользающим от сознания смыслом.

– Сергей, очнись!

Немеющими пальцами Жуковский достал из кармана черную коробочку, от которой исходило невидимое обычным взглядом ядовито-желтое свечение, и уронил ее на пол.

– Вот оно что!
– воскликнул Захар, и с хрустом раздавил ее каблуком.

Кольнуло в висках, и из головы, будто сквозняком выдуло дурноту.

– Шаман!
– Сергей вдруг понял, что стал жертвой собственной излишней самоуверенности.
– Где шаман?

– Как где?
– удивился Захар. Спит! Ты ведь сам сказал, что он не проснется до вечера. Да чего ты всполошился, там ведь Обрубков с Мишей, они его не упустят...

Василий Тимофеевич и Миша Корнилов действительно сидели в выделенной для них комнате на третьем этаже общежития военных медиков. Из общего тамбура вели двери в комнаты с двумя койками в каждой, и еще одна дверь - в санузел. Жуковский и Захар с трудом заставили шамана вымыться под душем и сменить белье, и только после этого Корнилов согласился присматривать за пленником. Выйдя из душа, Джек поглядывал на своих мучителей с откровенной ненавистью, но на это не обратили внимания и заперли его в отдельной комнате. Обрубков с Мишей расположились по соседству.

– Он будет спать до вечера, но вы постарайтесь никуда не уходить вместе, - сказал Жуковский уходя.
– Мало ли чего...

Следуя указанию, Обрубков отправил младшего по званию в магазин, а сам заглянул в комнату к плененному американцу, прислушался к его тихому сопению, закрыл замок на два оборота и, на всякий случай, приставил к двери стул, чтобы нельзя было выйти из комнаты без шума. Вскоре вернулся Миша, с бутылкой настойки на кедровых орешках и добрым десятком пластиковых баночек-контейнеров с острейшими корейскими салатами и закусками, до которых оба были большими охотниками.

– Ну, что скажешь, Тимофеевич? Ты что-нибудь понимаешь?
– задал Миша риторический вопрос, плеснув в стаканы на палец и снимая крышки с банок.

– Конечно, нет!
– просто ответил Обрубков, одним глотком отправил в горло свою порцию, и нацелился вилкой на экзотический салат с кусочками то ли мяса, то ли рыбы, а может быть и грибов.
– Ты ведь о том, как мы сюда попали? Вот что я тебе скажу - понять такое невозможно, разве только поверить.

– Ты будто классика цитируешь!
– улыбнулся Миша.
– Умом Россию не понять, в Россию можно только верить...

– Причем здесь Россия?
– удивился Обрубков.
– Я тебе о том толкую, что бывают такие чудеса, увидев которые, остается только поверить в них. Или не поверить. А начнешь объяснение искать, крыша может поехать. Да налей ты нормально, а то я и вкуса не почувствовал!

– А я думаю, что у этого чуда есть название, - заявил Корнилов, щедро налив Обрубкову полстакана.
– Это было явление телепортации. Но это не главное. Я уверен, что твои новые знакомые во всех отношениях превосходят нашего Корнеевича, а он, сам понимаешь, тоже вовсе не прост... Получается, что рядом с нами существует какая-то параллельная цивилизация? С такими возможностями, что нам и не снились?

– Остынь!
– махнул рукой Обрубков.
– Были бы они такими уж могущественными, то и мы жили бы по-другому. А то - войны, преступность, да мало ли чего еще...

– А вдруг им это на фиг не надо?
– предположил Миша, все еще держа в руке так и не выпитый первый стакан.
– У нас своя жизнь, у них своя...

Но тут их философский диспут был прерван вошедшими в комнату Жуковским и Захаром.

– Где шаман?
– спросил Жуковский встревожено.

– Как где?
– удивился Обрубков.
– Дрыхнет без задних ног. Я его в той комнате на ключ закрыл.

– Тимофеевич, открой, пожалуйста!
– голос Жуковского прозвучал так, что Обрубков без лишних разговоров отложил вилку, вышел в прихожую и, отбросив стул, распахнул дверь в комнату шамана. Кровать была пуста, а в помещении гулял ветер из открытого окна. Обрубков выглянул наружу и увидел в полутора метрах справа от окна пожарную лестницу...

После шамана даже в проветренной комнате вместе с неистребимым запахом витал дух ярости и страха. Чувствуя, что он упустил что-то очень важное, Жуковский набрал номер Архангельского.

– Игнат Корнеевич? Вы можете узнать, где сейчас находится заряд, который собирались взорвать на Ханданахе?

– Я перезвоню, - лаконично ответил тот и отключился.

Перезвонил он через пять минут и смущенно сказал:

– Оказывается, моих полномочий не хватает. Нет необходимого допуска.

Он говорил что-то еще, но Сергей не стал слушать и, позвонив Бойцову, уехавшему на встречу со старыми друзьями, задал тот же вопрос. Степану понадобилось около получаса, чтобы узнать, что изделие утром было извлечено из хранилища и перевезено на военный аэродром, где сопровождающие дожидаются дальнейших распоряжений. Теперь, когда взрыв отменен, заряд должны снова погрузить на машину и отвезти обратно в хранилище.