Теперь Насте стало понятно, что таил в себе Максим все последнее время, и почему он не стал писать эту картину при ней. Она прижалась к нему, взяла его руки в свои, и тихо шепнула:

– Ты ведь и так уже почти все знаешь! Что я могу еще добавить?

10

Ситуация казалась безвыходной. Через открытую заднюю дверь УАЗа было хорошо видно, как шаман, охватив шею офицера левой рукой, правой прижимает к его виску ствол пистолета.

– Убирайтесь!
– кричал он, и его визгливый голос пробивался сквозь свист винтов вертолета, севшего в тридцати метрах перед машиной.
– Или я убью его, а потом шофера!

Шофер сидел на своем месте, безучастно глядя куда-то вперед, и даже не пытался сбежать. В отличие от офицера, прапорщик ни слова не понимал по-английски, но если бы и понимал, то все равно не смог бы сдвинуться с места, удерживаемый волей шамана.

– Павлович, давай я сниму его!
– злым шепотом сказал Жуковскому Обрубков, держась за его спиной, чтобы шаман не увидел у него в руке готовый к бою пистолет Стечкина. Хоть его никто не укорял, но он винил себя в побеге шамана и очень хотел исправить оплошность.
– Позволь, Павлович, я не промахнусь!

– Нет!
– отрезал Жуковский.
– Слишком рискованно. Да и не можем мы убивать налево и направо.

– Но он же...

– Погоди, - остановила рвущегося в бой Обрубкова Лейла.
– Я угомоню его.

– Лейла, будь осторожна!
– в голосе Захара звучала тревога.
– Похоже, он не в себе!

– Ничего, тем легче будет справиться!
– уверенно ответила Лейла и, сбросив прямо на снег теплую куртку, пошла к машине.

Она шла, слегка покачивая бедрами, и не нашлось бы, наверное, в целом мире мужчины, который мог бы смотреть на нее без восхищения. Узкие темные брюки и обтягивающий светло-бежевый свитер давали возможность разглядеть все изгибы великолепной фигуры, а отточенные пластичные движения стократно усиливали впечатление. Захар, Жуковский и Обрубков не могли оторвать от нее глаз, а Миша Корнилов и вовсе застыл, открыв рот, забыв обо всем на свете.

Когда Лейла преодолела половину расстояния, отделявшего ее от шамана, тот взвизгнул:

– Стой! Ни шагу больше!

Но в его голосе не было прежней уверенности, и женщина продолжала идти вперед, будто и не слышала этих слов. Шаман растерянно смотрел на нее, его рука с пистолетом заметно подрагивала.

– Если он шевельнется, я всажу ему в башку всю обойму!
– чуть слышно прошептал Обрубков и взял голову шамана на прицел.

Но тот не шевельнулся и потому избежал печальной участи. Лейла подошла к нему, вытащила из безвольной руки пистолет и отбросила в сторону. Шаман отпустил офицера, вывалился из машины, упал перед женщиной на колени и принялся целовать ее сапоги, что-то бессвязно восклицая при этом на непонятном языке.

– Все, Тимофеевич, можешь забирать клиента, - сказал Захар Обрубкову.
– Теперь он не то, что не сбежит, гнать будешь, не уйдет.

– Только не бей его, пожалуйста, - добавил Жуковский.
– А то ты, я смотрю, сильно злой на него!

Даже Обрубкову с трудом удалось оторвать шамана от Лейлы, так он цеплялся за ее сапоги и умолял позволить ему остаться с ней. Подействовало только обещание, что они вместе полетят в вертолете. Захар привел в чувство офицера и водителя машины и велел им возвращаться в город. Убедившись, что чемоданчик приведен в полную негодность, и уверившись, что другого способа активировать заряд не существует, Жуковский отдал команду грузиться в вертолет. По дороге подобрали Степана, обнаружив его рядом с ядерным караваном в узком распадке, через который была проложена старая лесовозная дорога.

Пока летели в Хабаровск, Жуковского не покидала мысль о том, что сделали сегодня Степан и Лейла. Далеко не каждый человек способен рискнуть собственной жизнью ради спасения других людей. А если еще он рискует не десятками, а сотнями лет... Такое трудно представить. И Степан, и Лейла пошли на это, не задумываясь, когда еще совершенно неясно было, чем все кончится. Теперь Сергей смотрел на них совсем другими глазами, поняв, как мало он знает об этих удивительных людях, хотя был знаком с обоими почти десять лет.

По настоянию Обрубкова Степан раздобыл пару наручников, и только пристегнув шамана к кровати, полковник вздохнул спокойно. Тем более что Жуковский пообещал - обязанности охранников им с Корниловым осталось исполнять недолго. На этот раз Обрубков не стал запирать дверь в комнату Джека, а наоборот, раскрыл ее настежь, чтобы слышать каждый звук. Шаман вел себя смирно, лишь беспрестанно бормотал что-то на своем языке, закатывая глаза к небу. Когда громкость подвываний повысилась, Василий Тимофеевич вошел к нему в комнату, показал кулак, и сразу стало тихо.

– Зараза, такое мероприятие пришлось из-за него прервать!
– посетовал Обрубков, доставая контейнеры с закуской и бутылку кедровой. Все это он, невзирая на спешку при отъезде, аккуратно прибрал в тумбочку, и теперь намерен был продолжить трапезу.
– Ты будешь?

– Я?
– Корнилов посмотрел на него отсутствующим взглядом, встряхнул головой.
– Если только чуть-чуть...

– Что это с тобой?
– Обрубков внимательно всмотрелся в лицо подчиненного. До него что-то дошло, и он удивленно спросил: - Уж не влюбился ли ты часом?