– Стой! Алекс! Стой! Я покажу.

Крестьянские дома представляли собой срубы из тонких бревен, для тепла обмазанных глиной.

– Вот тут он живет, - мальчишка указал на покосившиеся ворота.

– Спасибо, - поблагодарила Александра. Она и на Земле была вежливой девочкой. Пацан хмыкнул, но остался стоять.

– Эй, хозяева, есть кто-нибудь!
– крикнула Алекс.

В доме послышался шум, и на покосившееся крыльцо вышел Лохун.

– Алекс?
– удивился мужчина.
– Тебе чего?

– Вот козу привел,- сказала Александра, - Владей.

– Откуда она у тебя?
– насторожился Лохун.

– А тебе не все равно? Я ее не украл.

– Ты выиграл борьбу!
– догадался крестьянин.
– Побил Вонгыра!

– Выиграл, - скромно согласилась Алекс.
– Коза моя, и я тебе ее дарю. Ну, рассуди, куда мне на конюшне козы?

– Я не могу принять твой подарок, - заупрямился Лохун.

– Боишься Мирамо? А о дочке ты подумал?

Крестьянин колебался.

Александра наклонилась и прошептала:

– Скажешь, что купил ее у меня за четыре медяка.

– У меня нет таких денег!
– зашипел Лохун.

– Но старший соратник об этом не знает, - подмигнула Алекс.

Гости стали съезжаться к обеду. Когда барон Токого вернулся с обхода полей, где он вместе со старейшинами деревень молился о ниспослании урожая, все приглашенные уже были в замке.

Баронесса представила Сайо золовке. Молодая, привлекательная женщина с золотой брошью в виде герба сегунов Канаго холодно кивнула девочке и потеряла к ней всякий интерес.

"Не очень то и хочет она со мной знакомиться",- подумала девочка, проходя в большую, светлую комнату, где уже собралось несколько десятков женщин. Как заметила Сайо, ее платье не выделялось на фоне нарядов других дам.

Празднование дня цветения риса у богатых землевладельцев шло совсем не так как в бедном Гатомо-фами. Мужчины во главе с хозяином замка пировали в одном помещении, женщины в другом. Между ними располагался зал, предназначенный для танцев и бесед.

Сайо усадили в самом конце длинного стола, уставленного разнообразными кушаньями. Вместо водки здесь подавали дорогое виноградное вино с далекого юга. Девочка пригубила из любопытства и нашла вкус очень приятным. Однако она не выпила за время застолья и половины бокала.

– Не нравится вино?
– спросила полная соседка.

– Я еще слишком молода для него, - скромно ответила девочка.

Толстуха сразу потеряла к ней интерес. Сайо была жутко разочарована. И здесь благородные дамы вели точно те же разговоры, что и жены соратников в Гатомо-фами. Хвалились детьми, обсуждали наряды, сплетничали о знакомых и незнакомых.

Заметив, что кое-кто из женщин вышли из-за стола, девочка покинула говорливых соседок и отправилась рассматривать картины на стенах.

Возле одной она задержалась надолго. Увидев знакомую, к ней направилась дочь рыцаря Бадуро соседа Гатомо. Заметив, что Сайо внимательно рассматривает рисунок, она спросила:

– Нравится?

– Не очень, - ответила та, радуясь возможности поговорить хоть о чем-то кроме: "Родила, вышла замуж, купила, изменила, умерла".

– Посмотри, на картине очень тщательно прорисованы детали одежды, пейзаж, а лицо женщины словно маска. В нем нет жизни. Впрочем, это характерно для живописцев южной школы...

– Ты в этом разбираешься, Сайо-ли?
– удивилась собеседница.

– Немного, - не смущаясь, ответила девочка.
– Бывшая супруга моего опекуна увлекалась исскуством. Кое-что узнала у нее, кое-что из книг. Я заметила, тут большинство картин южной школы.

Не обращая внимания на робкую попытку знакомой отойти, Сайо подхватила ее за рукав и буквально подтащила к другой картине.

– Вот взгляни. То же самое, - замечательный пейзаж, можно рассмотреть каждую травинку. Но жизни нет...

– Что же тебе нравится, юное дитя?
– Раздался приятный женский голос.

Сайо обернулась. На нее внимательно смотрела Айора, стоявшие за ней женщины затихли.

– Картина в углу, - ответила девочка.
– Старик у потока.

– Покажи, - попросила женщина. И разноцветный табунок благородных дам потянулся вслед за ними.