– Ты думаешь? – улыбнулась хозяйка. – Но все же я не в том положении, чтобы выделяться. Пойдешь на рынок, найди мне темную краску для тела.

– Вы пошлете меня на рынок, госпожа? – дрогнувшим голосом уточнила девушка.

– Мерисид пропала, – вздохнула та. – А из всех слуг я больше всего доверяю тебе.

– Спасибо, госпожа! – Самхия упала на колени и поцеловала руку Анукрис.

– Не благодари, – улыбнулась она. – У тебя будет много дел.

– Я все успею, госпожа! – глядя на неё влюбленными глазами, пылко пообещала служанка.

– Посмотрим.

Возвращения Самхии с нетерпением ждали все обитатели дома, кроме хозяина, необычно рано смотавшегося на службу. Гордая доверием новая старшая служанка привела торговца древесным углем. Пока они с садовником перетаскивали корзины в сарай, Самхия хранила многозначительное молчание. Но едва мужчина, кланяясь и благодаря, вывел со двора своего ослика, не выдержала и затараторила:

– Ночью напали на господина Амошаата…

– Кто это? – нахмурилась хозяйка.

– Помощник старшего писца сепаха, – смешалась служанка. – Возвращался с пира, когда на него напали четверо укров! Слуги хотели поймать, но они же черные! Вот и поднялся переполох.

– Их нашли? – спросила кухарка, отряхивая с ладоней гусиный пух.

– Нет, – покачала головой Самхия. – Сегодня мождеи и храмовая стража идут в пустыню искать их следы.

– Надеюсь, у них получится, – пробормотала Анукрис, подумав про себя: "И Алекс не попадется, он же очень храбрый и умный воин".

Успокоив себя, она спросила:

– Краску принесла?

– Все сделала, госпожа, – гордо поклонилась служанка.

– Пойдем, покажешь.

Хозяйка обмакнула палец в горшочек и, мазнув по щеке Самхии, отступила на шаг.

– Кажется, подходящая.

Служанка улыбнулась.

– Постой!

Анукрис размазала краску по лицу девушки.

– Отойди в угол.

В тени лицо Самхии казалось почти черным.

– Вот, посмотри на себя.

Девушка взглянула в серебряное зеркальце и испуганно охнула. Госпожа засмеялась.

– Если не нравится, иди, умойся.

Чуть не плача, служанка выбежала из комнаты. Келлуане считали светлую кожу признаком красоты, поэтому многие моряки привозили себе жен из Нидоса, а у вельмож Дельты в домах жило много белокожих наложниц.

Анукрис спрятала горшочек с краской на самое дно сундучка. Теперь нужно достать шерстяной плащ. Все остальное у неё уже есть.

Стук в дверь прервал размышления хозяйки.

– Кто там?

В комнату заглянул растерянный привратник.

– Госпожа…

– Что тебе?

– Там эта, – мужчина вытер нос. – Мерисид…

– Что Мерисид? – вскинула брови госпожа.

– Она пришла.

– Что?! – теперь на лоб полезли уже глаза. – Где?

– В саду.

Оттолкнув замешкавшегося Гебмоса, молодая женщина выбежала в коридор.

На песке у двери дома на корточках сидела бывшая танцовщица. Услышав шум, она подняла на Анукрис грязное, в ссадинах и потеках слез лицо. Без парика, с синяками на груди и грязных ногах, с черными пятнами на когдато белой юбке Мерисисд выглядела хуже нидосской бродяжки.

– Госпожа, – всхлипнула она.

Глядя на предательницу, молодая женщина чувствовала, как в душе поднимается черная волна радости.

– Где ты была? – хрипло спросила Анукрис, сжав кулачки и с трудом удерживаясь от того, чтобы не вцепиться в её короткие, торчащие грязными пучками волосы.

– Меня похитили, госпожа! – заплакала Мерисид, жалобно и преданно глядя на неё. – Какието матросы, спрятали на корабле и насиловали. Я едва смогла убежать.

Еще пару дней назад молодая женщина могла бы ей посочувствовать, но сейчас весь опыт нидосской воровки буквально криком кричал: "Она врет!"

Госпожа обвела горящими от гнева глазами столпившихся вокруг слуг.

Те с жалостью смотрели на несчастную Мерисид. Гебмос, крякнув, отвернулся, а кухарка плакала, вытирая слезы широкой, изломанной работой ладонью.

С трудом подавив ярость, Анукрис процедила сквозь зубы.

– Приведи себя в порядок, умойся. Скоро придет господин ему все и расскажешь.